Краем глаза я вижу бурлящую деятельность на сцене. Танцоры поднимают Кению и сажают ее к себе на плечи, кружа по кругу, когда она поднимает руки к небу.

Сейчас же!

— Я предлагаю тебе закрыть глаза, здоровяк.

Его бровь приподнимается.

Я разворачиваюсь и направляю пистолет на Кению.

Мои пальцы сжимаются на спусковом крючке.

То, что происходит дальше, я не могу объяснить. В одну секунду я стою на ногах и прицеливаюсь в свою лучшую подругу, а в следующую меня валят на землю.

Я падаю на пол. Сильно. Даррел всем телом наваливается на меня. Пистолет выбивается из моей руки, но все равно стреляет. Конфетти взрывается перед лицом Даррела. Взрыв приводит в действие скрытые каноны, которые были установлены по всей комнате. Потоки разноцветной бумаги взрываются в воздухе, смешиваясь с хаосом аплодисментов и последними, затихающими нотами музыки.

Счастливый смех Кении отражается от стен, и я жалею, что не могу присоединиться к ее празднованию. Вместо этого я сталкиваюсь с сердитым мужчиной, который смотрит на меня так, словно хочет, чтобы я разлетелась на тысячу крошечных кусочков.

— Что, черт возьми, это было? — спрашиваю я.

Даррел молчит. Я ерзаю и понимаю, что земля мягкая. Быстрый взгляд показывает, что я приземлилась на руку Даррела. Подсунул ли он свою ладонь под меня, чтобы я не стукнулась черепом, когда он швырнул меня на землю? Это довольно мило, и я чуть не сказала об этом. Пока он не отдергивает ладонь, и моя голова не ударяется о цемент.

Я принимаю сидячее положение, свирепо глядя на Даррела, который отряхивает конфетти со своей рубашки. Он опускает голову и встряхивает волосами, отчего яркие бумажки дождем падают на пол. Его руки слегка дрожат. Как ему удалось так быстро уложить меня? Мне казалось, он сказал, что никогда не служил в армии.

Мое разочарование проходит, сменяясь пугающим чувством, с которым я пытаюсь бороться с тех пор, как мы с Даррелом впервые встретились.

Любопытство.

Было бы здорово, если бы мое тело работало со мной и не находило бы этого великолепного брюзгу таким интригующим. И было бы еще лучше, если бы он не был частью новой семьи Кении, заставляя меня быть рядом с ним и постоянно бороться со своим нежелательным влечением.

— Извини, — хрипло произносит Даррел.

У меня отвисает челюсть, и я наблюдаю, как он старательно избегает моего взгляда. Почему у меня такое чувство, будто он выцарапал это извинение из глубины своего сердца? Я не понимаю. Он не граф Дракула со всеми. Я видела, как он играл в куклы с Белль, шутил с Алистером и даже улыбался Кении. Просто он превращается в злобного вампира, когда я вхожу в комнату.

Его личность отвратительна, Санни. Кого волнует, что он сексуальный мешок с загадками? Перестань вести себя так, будто он вообще стоит твоего времени.

Позади меня Алистер выбегает на сцену и подхватывает Кению на руки. Они смеются и возбужденно разговаривают. На ней все еще маска, но я думаю, он понял, что это был розыгрыш.

Моя лучшая подруга лучезарно улыбается, оказавшись в объятиях своего жениха. Алистер указывает на головной убор, и она снимает его, указывая на него и снова смеясь.

В ту секунду, когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них, Даррел отходит и сердито топает к выходу. Мои брови сходятся на переносице. Вместо этого я борюсь с желанием последовать за ним и посмотреть, как он уходит.

— Санни! — Меня зовет Кения. Я замечаю, что танцоры уходят со сцены. Профессионалы расходятся по домам, а участники девичника собираются переодеться в одежду, которая прикрывает больше необходимого. План состоит в том, чтобы остаться здесь, если Алистер не возражает против совместной вечеринки, или отправиться в другой бар, если он будет вести себя чересчур скверно.

Я подбегаю к сцене и машу рукой Алистеру, который поднимает подбородок в знак приветствия.

— Фантастическое представление, — говорит Алистер, хотя его взгляд прикован к Кении, а широкая улыбка говорит мне, что она могла бы станцевать "Макарену", и ему бы это понравилось.

Моя лучшая подруга прихорашивается. Ее смуглая кожа блестит от пота. Прожектор выключен, но она по-прежнему выглядит как главная героиня романтического фильма, убегающая в закат.

— Это была идея Санни.

— Почему я не удивлен? — Размышляет Алистер, целуя Кению в висок.

Она надувает губы. — Что? Ты же не думаешь, что я способна придумать план, как испортить твой мальчишник, выпрыгнув из подарочной коробки и ужасно танцуя, пока на тебя сыплются конфетти?

Алистер прищуривается и изучает ее лицо. Он выдерживает паузу. Затем отвечает: — Нет.

Кения закатывает глаза.

Мои губы приподнимаются.

— Как ты до этого додумалась? — Спрашивает меня Алистер.

— Я подумала, что было бы забавно сделать что-нибудь немного другое для девичника. Это было либо это, либо мини-гольф.

— Мини-гольф? — Он морщит нос.

— Это лучше, чем пиво и бильярд. — Кения зевает.

Я фыркаю. — Кения отвергла идею с автобусом для вечеринок и мужским стриптизом, но это сэкономило бы нам массу усилий. Нам не пришлось бы репетировать три недели, чтобы отточить программу.

— Меня не интересуют мужчины-стриптизеры, — говорит Кения.

— Умная девочка. — Алистер протягивает руку, чтобы дать пять.

— Поправка. Меня интересует только один парень, который разденется для меня. — Кения переплетает свои пальцы с его. — Раз уж мы удивили тебя сегодня вечером, как насчет того, чтобы ты отплатил мне тем же и попросил своих друзей устроить небольшое шоу на мой день рождения?”

Алистер фыркает. — Я не думаю, что ты хочешь увидеть Иезекииля голым.

Я не думаю, что он смог бы раздеть Иезекииля. Исполнительный помощник Алистера относится к тому типу мужчин, которые каждое утро гладят свой носовой платок. Он определенно не в ладах со своей сексуальной стороной пожарного.

— А как же Даррел? — Спрашивает Кения, озорно ухмыляясь мне.

Несмотря на мои лучшие намерения, мой мозг жаждет представить Даррела без рубашки. У меня немного пересыхает в горле. Когда Даррел приземлился на меня, я почувствовала, как его грудные мышцы вдавливают меня в землю. Держу пари, голый он был бы великолепен.

Не то чтобы меня это волновало.

Кроме того, Даррел слишком чопорный, чтобы танцевать сексуально. Даже если бы он выкинул что-то столь же безумное, как стриптиз, он, вероятно, выполнял бы каждое движение с таким невозмутимым выражением лица. Это сбило бы с толку всю вечеринку.

Алистер поглаживает свой подбородок. — Я не думаю, что Даррел когда-нибудь решился бы на что-то подобное.

— Позор. — Кения вздыхает.

Алистер прищуривается, глядя на нее. — Почему это так обидно? Ты ничего не