– Вы можете занять мне денег? В смысле, под зарплату, конечно.

– Я не кредитор, Елена. Хотел бы смотреть на такие лица – работал бы в банке.

– Максим Александрович, пожалуйста!

Он все же остановился, я отпустила руку. Промелькнул знакомый прищур вкупе с незнакомой улыбкой.

– Сколько нужно?

– Полтора миллиона.

– Долларов? – вот! Так и знала, что мой вопрос Денису не был таким уж и нелепым!

– Рублей.

– Я не кредитор. В долг не даю никому. Я только плачу за работу.

Понимая, что другого выхода нет, и прямо сейчас он уедет, я решилась окончательно:

– Я… вы тогда были заинтересованы в… Я…

Улыбка поползла в сторону, глаза сузились еще сильнее:

– В машину. Там обсудим.

Думала, что от волнения упаду, но почувствовала прилив сил. Да, я о таком варианте раньше не думала, но разве Максим Александрович мне не нравился, разве я не считала его сексуальным, разве мне придется заставлять себя его желать? А его странные наклонности… Ну что ж, можно пережить, если Дениса этим выручу.

В машине попыталась смотреть прямо – теперь уже поздно сдавать назад. Но не выдержала и потупила взгляд.

– На меня смотри, – Максим Александрович перешел на ты. Я подчинилась, но от этого только больше смутилась. – Уверена?

– Да… Да! – повторила, чтобы прозвучало тверже. Но изнутри раздирали сомнения – мне даже некогда было подумать, на что я соглашаюсь!

– Условия?

– Я… я не люблю боль, – поняла, что сейчас последний шанс выдвинуть хоть какие-то требования. – Но готова терпеть… в пределах разумного.

– Секс?

– Д… да.

Он усмехнулся:

– Ты понимаешь, что именно это я тебе предлагал месяц назад?

– Понимаю.

– В глаза смотри, – он не повышал голоса, но говорил холодно. – Все эти условия уже неактуальны.

– Вы… больше не заинтересованы?..

Он смотрел так пристально, будто наслаждался моим смятением:

– Заинтересован. Но на других условиях.

– Каких?

– Теперь не будет никаких правил. И срок – это будет не один раз, а, скажем, неделя. Обещать могу только то, что ты останешься живой и здоровой. Во всем остальном – никаких правил.

Воображение нарисовало семь кругов ада – как фотоснимком отпечатало. Я всхлипнула:

– Зачем вы так?

– Потому что мне нужен интерес. Я тебе не нравлюсь, а значит, ты уйдешь сразу после этого срока. Соответственно мне незачем строить из себя паиньку. Не нужно делать так, чтобы тебе понравилось, не надо вовлекать в Тему, не надо ни в чем себе отказывать. Потому и условия другие.

Он ведь сказал «живой и здоровой»? Значит ли это, что каких-то особенных увечий не предполагается?

– Согласна, – но голос мой дрожал.

– Тогда переезжаешь ко мне. Можешь уйти в любой момент. Но деньги получишь только через семь дней.

Я сжалась от отчаяния:

– Деньги… они нужны завтра. Крайний срок.

Максим Александрович рассмеялся:

– Так дело не пойдет! Выходите, Елена, мне нужно ехать. И забудьте об этом разговоре.

Какие гарантии я могу ему дать? У меня даже квартира съемная!

– Я… расписку могу дать! У нотариуса заверим! Если уйду раньше, то останусь вам должна!

Он снова посмотрел на меня, а я обрадовалась, что он не окончательно потерял интерес к сделке.

– Ты так и хочешь сделать из меня кредитора! У кого-нибудь из родных есть недвижимость?

– Да, – обреченно согласилась я.

– Вот тогда жду расписки от них. А срок увеличивается до двух недель.

– Ладно.

– Не «ладно», а «все, что захотите», – он беззастенчиво смеялся. – И пока ответ не принимается. Подумай хорошенько и звони только в том случае, если других выходов не найдешь. Потому что я, поверь, точно не лучший для тебя вариант. Не после твоих признаний в этой же машине раньше. Уж это я тебе гарантирую.

– Так и будешь стоять на пороге, как контуженная?

Я нерешительно переминалась с ноги на ногу. Это было достойное завершения ужасного дня. Еще вечером я отправилась к родителям и рассказала им ту часть правды, которая была необходима. Денис, смиренно потупив взгляд, и не думал возражать. Нет ничего страшного, если они этому переростку решат наконец–то всыпать ремня! И пока маму не хватил удар, сообщила, что проблему решить можно: мой начальник готов занять необходимую сумму. Единственное его требование – залог имущества. Родители размышляли недолго и согласились, они не усмотрели в просьбе Максима Александровича ничего подозрительного. «Мы все ему вернем! – говорили они. – Какой великодушный человек, даже проценты не назначил!»

Самым отвратительным было наблюдать, как они его еще сердечно благодарили за помощь, вручая в юридической конторе расписку. Со стороны его жест действительно выглядел щедрым – помог в безвыходной ситуации. Но я не могла оценивать ситуацию объективно: в случае, если не выдержу установленных двух недель и сбегу, моя семья потеряет квартиру. Даже Денис не заподозрил неладное – так был рад разрешению собственной проблемы. Легкомысленный идиот, считающий, что все блага сами валятся ему на голову!

Дела были улажены, и по договоренности я вечером собрала сумку и отправилась по названному адресу. Максим Александрович открыл дверь и отступил, пропуская внутрь, а я все никак не могла решиться. Потому и мялась на пороге.

– Или сделай еще шаг, или разворачивайся и уходи, – сказал раздраженно.

Будто сам не знает, что уйти я не могу! Он не зря связал меня по рукам и ногам… пока в переносном смысле. А теперь стоит, наслаждается властью! Красивый. Одетый непривычно – футболка и спортивные штаны. Такой домашний… и такой совсем незнакомый.

Я заставила себя пройти, бросила сумку под вешалкой. Квартира ожидаемо оказалась шикарными апартаментами: огромная гостиная, высокие узкие окна сразу с двух сторон, а там, дальше – двери в другие комнаты. Чтобы наладить хоть какой–то диалог, пробубнила:

– Извини, что так поздно, – я в самом деле тянула время до последнего. Оттягивала неизбежное. Но соглашение все-таки не нарушила – явилась без четверти двенадцать.

Он подтолкнул меня в спину, вынуждая пройти дальше.

– Запоминай: обращаться только на вы, в квартире называть «господин», за пределами – по имени-отчеству, не переспрашивать, не спорить, не кончать, пока не разрешу. Это, как минимум, значит, что мастурбация без разрешения запрещена. До сих пор все понятно?