Эти демографические изменения имели ярко выраженные последствия для лингвистического облика империи. Вплоть до VII в., когда Византия потеряла восточные территории, она оставалась полиэтническим и, следовательно, многоязычным государством. Начиная с эпохи эллинизма, преобладающим языком был греческий, однако в крупных областях существовали собственные языки, которые использовались не только в устном общении между местными жителями, но и для создания ряда литературных жанров (сирийский язык в Сирии и Палестине, коптский язык в Египте). Латынь преобладала на западе, однако до VII в. ее использовали и на востоке в делах, касающихся государственного управления, в особенности – права и военного командования. Помимо этого, латынь являлась главным языком Италии, хотя на Сицилии и в Южной Италии существовали крупные общины, говорившие на греческом языке. Когда после VII в. империя вступила на путь превращения в более единообразное государство, превосходство греческого языка стало практически повсеместным. Однако здесь следует уточнить следующий нюанс: по крайней мере с XI века в Византии на постоянной основе оседало бесчисленное множество иностранцев; в первую очередь это касалось крупных урбанистических центров, в частности Константинополя. Несмотря на то что их общая численность никогда не была особенно большой, они объединялись в общины (у которых часто были собственные церкви и мечети) и вносили свой вклад в многонациональный характер тех мест, где они селились.

Как и множество других цивилизаций прошлого, византийцы в основном выживали за счет земледелия. Земледелие и животноводство обеспечивали государство продовольствием и налогами. Сельскохозяйственный уклад определялся использованием природных ресурсов «вширь», а не «вглубь»: климатические колебания могли крайне плохо повлиять на размер урожая, в особенности если они продолжались в течение долгого времени (то есть оказывали влияние более чем на один урожайный цикл) или обрушивались разом (к примеру, вслед за засухой наступал период избыточных осадков).

Климатические условия византийского мира не сильно отличались от сегодняшних. Для прибрежных территорий был характерен умеренный климат с жарким, засушливым летом и в меру холодной зимой без снега или мороза, в то время как внутриматериковая зона, чаще всего отделенная от моря естественными горными барьерами, характеризовалась более холодными снежными зимами с большим количеством осадков. Со временем наиболее густонаселенными стали территории с приморским климатом, благоприятным для сельского хозяйства. Окраинные территории заселялись в период демографической экспансии, когда люди, нуждавшиеся в новых землях, были готовы противостоять более требовательным природным условиям.

Наконец, следует отметить тот факт, что многие византийские пейзажи успели значительно измениться с тех пор и теперь выглядят совсем иначе. Эрозия, вырубка лесов, заиление портов и современные крупномасштабные гидрологические проекты (такие, как углубление озер и болотистых водоемов или строительство дамб и искусственных озер) оказали огромное влияние на облик ландшафтов. Равеннский порт Классис пересох к VIII в. Из-за массового строительства дамб в Южной Турции под воду погрузился ряд важных пограничных византийских городов, а вырубка лесов на нужды кораблестроения, горнодобывающее дело, выплавка металла и отопление преобразили прибрежные районы Далмации, Кипра и современного Ливана.

Правление Константина I (единоличный правитель Византии с 324 по 337 г.), выбранное в качестве исходной точки нашего путешествия по Византийской империи, а также последовавшие за ним события нужно рассматривать в контексте более раннего периода. Его можно разделить на два основных этапа – так называемый кризис III века (235–284) и его успешное окончание, в результате чего произошел ряд революционных изменений в жизни империи (284–337).

Термин «кризис III века» традиционно используется, когда речь идет о смутных временах, начавшихся в 235 г., когда престол узурпировал служивший в составе конницы офицер по имени Максимин[3], и продлившихся до 284 г., когда на престол взошел еще один армейский военачальник по имени Диоклетиан. В течение этого непродолжительного периода на римский престол успели взойти 51 человек. Большинство из них либо погибли в бою, либо, что случалось чаще, были убиты собратьями по оружию, когда удача оказывалась на стороне их соперников.

По мнению историков, отличительной чертой того времени были непрекращающиеся войны, которые нередко велись сразу на нескольких фронтах: на востоке – против Персии, на юге – против кочевников, совершавших набеги на североафриканские территории, а на западе и севере – против германских племен, населявших берега Рейна и Дуная. Необходимость отражать атаки многочисленных врагов чуть не стала причиной краха империи: военные кампании обходились очень дорого и часто вынуждали правителей повышать налоги (мера, которая, как и следовало ожидать, не пользовалась особой популярностью у народа и вызывала ожесточенное сопротивление). Содержание благородного металла в монетах постоянно уменьшалось, что приводило к росту накопительства и инфляции. Более того, поскольку большинство новоиспеченных императоров были выходцами из армейской среды, перед ними вставала фактически невыполнимая задача: эффективно отражать вражеские угрозы на окраинах империи, не оставляя при этом без внимания и могущественный центр – Рим и заседавший там Сенат. Очевидно, что этот город все еще играл чрезвычайно важную роль в жизни страны. В 246 г. было отпраздновано его тысячелетие, и императоры, как правило, старались держать город под контролем, добиваясь славы и признания у его жителей. Однако постоянные военные кампании требовали, чтобы правитель проводил значительную часть времени в других городах, располагавшихся гораздо ближе к театрам военных действий: скажем, в Сирмие (Северная Сербия) на дунайском фронте, в Трире (современная Германия), если война велась на Рейне, или в Антиохии-на-Оронте (Антакья, Южная Турция)[4] неподалеку от персидского фронта.

Большинство этих императоров, очевидно, стремились разрешить угрожавшие империи проблемы и направить ее по пути мирного существования под властью сильного монарха. Предпринимался ряд мер, направленных на то, чтобы не повторять допущенных в прошлом ошибок. Среди них – решение делить власть с другими правителями (чаще всего – с собственными сыновьями), создание более гибкой системы военного командования и более постоянных армейских соединений[5], а также укрепление роли императора, образ которого зачастую связывали с образами божеств, символизировавшими мощь и надежность. Эта эпоха также вошла в историю повальной эпидемией (вероятно, оспы), которая вспыхнула в 250-х гг. и унесла жизни многих людей, в том числе и императоров. Общее плачевное состояние армии и свирепствовавший мор заставляли некоторых правителей (таких, как Деций[6]) объяснять кризис метафизическими причинами: считалось, что беды посланы народу Византии разъяренными богами, недовольными тем, что люди отказывались от традиционных культов. В качестве решения этой проблемы стали навязываться унифицированные языческие верования, и началось ожесточенное преследование христиан. В 250-х гг. почти на протяжении целого десятилетия христиане становились мишенью практически во всех уголках империи: уничтожались книги, святыни и места проведения религиозных обрядов, а порой устраивались пытки и казни представителей духовенства или обычных верующих.