Она поспешно отступила, когда женщина позвала собак.

— У вас доброе лицо, миссис, — говорила она в третьем месте, приседая в реверансе и устремив вверх искренний взгляд. — Счастливое лицо. Я могу предсказать вам судьбу по вашему лицу.

— Колдовство! — воскликнула женщина и перекрестилась, защищаясь от сглаза.

— Никакого колдовства, миссис, это Божий дар, — возразила мать Саймона и, сжимая его руку, поспешила по улице прочь и от этого дома.

Прошло более часа, и улицы почти совсем опустели, а мать с сыном так и не нашли прибежища. Усталой походкой они брели мимо ветхих пивных. Доносившийся из них запах баранины напоминал Саймону о том, как он голоден. Ему приходилось ждать, пока мать заходила в одну пивную за другой и быстро возвращалась, усталая и разочарованная. Саймону не нравились кабаки. От прогорклого запаха жира его тошнило, несмотря на голод, а крики и смех, доносившиеся изнутри, оглушали его. Он все время спрашивал мать, нельзя ли им теперь уйти, но она лишь качала головой. По-видимому, она решила остаться в городе.

— Снова ты! — заорал какой-то мужчина. — Куда это ты идешь, а?

Старуха, стоявшая в дверях, плюнула, когда они проходили мимо.

— Пошли ко мне домой, красотка, — предложил какой-то оборванный старик, покрытый язвами, и двое мальчишек в переулке захихикали.

Начался мелкий дождь, и мать Саймона накрылась вместе с ним синим одеялом.

— Мне здесь не нравится, — сказал Саймон, но мать ничего не ответила.

— Daya! — произнес он, коснувшись ее лица. — Пошли.

Но мать только покачала головой и сказала, что здесь он должен говорить по-английски.

Они шли мимо других домов, на которых тоже была вывеска с рукой. Из одного доносились крики и пение, из другого выкатилось несколько мужчин, сцепившись в драке. Вместе с ними из пивной вырвалась целая толпа, и все они кричали на драчунов. Саймон с матерью метнулись назад, в тень ближайшего переулка. Из боковой двери выскочила женщина, пронеслась мимо них и врезалась в толпу.

— А ну-ка, расступитесь, пьяницы! — заорала она и, схватив бадью, стоявшую у входа, окатила водой двоих дерущихся мужчин, которые отпрянули друг от друга под хохот и насмешливые возгласы.

Эта женщина, маленькая и кругленькая, но свирепая, сгребла одного из них и как следует поддала ему ногой.

— Убирайся домой! — велела она драчуну, затем принялась за остальных.

— Это относится и к вам тоже! Вам должно быть стыдно. Как будто у нас и без этого мало неприятностей!

Вот так она несколько минут распекала их. Некоторые пересмеивались и подтрунивали над ней, но тем не менее один за другим, ворча, отступили.

— Ну вот, теперь мне придется опять набирать воду! — сказала женщина. — А я зуб даю, что водокачка закрыта.

С этими словами она подхватила бадью и поспешила на рыночную площадь.

Мать взглянула на Саймона и сжала руку, и они последовали за женщиной. Мальчик не понимал, зачем это нужно — разве что им все равно нечего было делать.

Рыночная площадь уже опустела. Лишь какой-то человек пристраивал доски для разделки мяса к грубым деревянным прилавкам, да старик с метлой неторопливо подметал мусор. В центре площади стояла высокая каменная колонна, а рядом с ней — деревянный пьедестал с лесенкой. Сверху были прикреплены колодки. Саймон отвел взгляд: он слишком много раз видел это орудие пытки в действии.

Голуби слетели с коньков крыш, чтобы поклевать мусор. Саймон ощутил, как у него покалывает в плечах, и руки поднялись, как крылья. Затем он услышал женский голос.

— Лейте, лейте, — сказала она. — Вы же еще не закрылись.

— Вы знаете правила, — ответил мужской голос. — Лишь столько воды в один сосуд, сколько может унести женщина.

— Но я ведь женщина, — возразила она. — А унести могу гораздо больше. Лейте еще!

— Вы уже здесь были один раз, — заметил мужчина.

Мать с Саймоном быстрым шагом пошли на звук голосов. Там, где соседняя улица упиралась в рыночную площадь, была водокачка, а рядом стоял на страже мужчина. Саймон увидел перед ним маленькую кругленькую женщину, пухленькую, как птичка. Светло-каштановые волосы выбились у нее из-под чепчика.

— Разве я не женщина? — игриво произнесла она, и мужчина, который был очень молод — не намного старше, чем Саймон, явно сконфузился.

— Это моя работа, миссис, — начал он, но она отвернулась от него, когда к ним приблизилась мать Саймона.

У женщины было маленькое острое личико, один глаз слегка косил. Она вытянула шею, словно ожидая неприятностей.

Мать Саймона остановилась на некотором расстоянии, наклонив голову. Молодой человек смерил ее взглядом, но она не подняла на него глаз.

— Да хранит вас бог, миссис, — обратилась она к женщине.

— И вас тоже, — ответила та, глядя на Саймона, который сейчас описывал руками круги, наблюдая за птицами.

— Мой мальчик хочет пить, — сказала мать.

— Нам здесь не нужны нищие, — сразу же отрезал молодой человек.

— О, забудьте хоть раз про вашу службу, Джонатан, ладно? — попросила его женщина, и он отцепил от передника металлическую кружку с длинной ручкой. — Дайте парню попить.

Казалось, Джонатан хочет возразить, но затем вздохнул и нажал на ручку насоса. Вода полилась в металлическую кружку, и женщина протянула ее Саймону. Мальчик начал жадно пить, потом передал кружку матери, которая допила воду и вытерла рот.

— Вам есть где остановиться? — спросила женщина, и мать Саймона отрицательно покачала головой.

— Я же вам сказал: нищие, — тихо произнес Джонатан. — Нас предупредили насчет них.

— Я могу работать, — поспешно вставила мать Саймона.

— Конечно, можете, — согласилась женщина. — И мальчик тоже — он ваш сын?

Мать Саймона кивнула, а сам он подбежал к тем птицам, что поближе, и вспугнул их.

— Дурачок, да? — сказала женщина, и мать Саймона напряглась.

— Он хороший сын, — начала она.

— О да, они всегда такие, — подтвердила женщина. — Похоже, он здоровый, сильный парень. И достаточно большой, чтобы носить воду. Так что не спорьте, — обратилась она к Джонатану, который открыл было рот. — Теперь тут две женщины и большой, сильный мальчик. Наполняйте мой бочонок.

— Вам бы нужно заглянуть к миссис Баттеруорт, — посоветовала она матери Саймона, — если вы хотите койку на ночь и работу утром. Я именно туда и направляюсь. Если мастер Джонатан пошевелится.

С раздраженным видом наполняя деревянную бадью, Джонатан пробормотал что-то о Правиле Лорда, но женщина уже не слушала его.

— Ты сможешь это унести? — спросила она Саймона, когда тот вернулся.

За прошедший год Саймон вытянулся и окреп. Теперь он был выше своей матери. Он взялся за бадью и, собравшись с силами, поднял ее. Она была тяжеленной, но он бы никогда не признался в этом.