прикрыла дверь, держа в руках тяжелый поднос со свежей ароматной выпечкой.

— Сколько ты еще собираешься тут дрыхнуть… — бурчу себе под нос, несу поднос на скромную маленькую кухоньку. Взгляд падает на батарею.

Я туда спрятала пистолет, больше никаких надежных мест не придумала. В шкафах — слишком очевидно. Был еще вариант закопать его на улице, но я вчера видела здесь несколько дружелюбных псов, которые могли раскопать это «сокровище».

А в батарее вроде не видно. Да и кто туда полезет в здравом уме.

Возвращаюсь в гостиную, кружу вокруг дивана, со всех сторон рассматривая спящего мужчину.

И почему я не вызываю полицию? Почему не бегу со всех ног к охранному пункту базы?

Просто он вчера таким голосом попросил не сдавать его… Я прониклась. В детстве таскала домой побитых жизнью животных, выхаживала их, а теперь вот, прыгнула на уровень повыше.

Папа бы не одобрил. Не удивлюсь, если б он еще и за ремень схватился. Все-таки кошечки это одно, а тут целый здоровый мужик…

Он и правда большой. Довольно внушительные мышцы, крупные черты лица. Я бы даже назвала его красивым, брутальная такая красота, мужественная, если бы он не напугал меня до чертиков.

Отпрыгиваю от дивана и налетаю на современного вида торшер, снося его и падая на задницу, когда незнакомец внезапно начинает хрипеть и поворачивается на спину. До этого он спал на боку.

Мужчина шарит за поясом своих штанов, пока я сижу на полу и боюсь пошевелиться. Внезапно подрывается со своего места, прищуром обводит комнату, натыкается взглядом на меня.

— Где пистолет?

Так вот что он пытался найти.

— Нету, — квакаю, поднимаюсь на ноги. Держусь в стороне на расстоянии в несколько метров, подходить ближе не рискую. Мало ли что у него в голове.

— Мне повторить вопрос?

— Можешь попробовать, но мой ответ от этого не изменится.

— Куда ты его дела? — голос пропитывается рычащими недовольными нотами.

— Конечно я прятала его для того, чтобы сразу сказать тебе о тайнике.

Он еще сильнее хмурится. Спускает быстро ноги с дивана, но тут же с шумом тянет воздух в легкие, большая ладонь машинально ложится поверх моей повязки, которую я ему в итоге кое-как прилепила ночью.

— Не дергайся так, а то мне придется где-то доставать иголку и зашивать твою рану.

— Да я ни в жизнь тебе это не доверю, — сканирует меня с ног до головы каким-то странным взглядом.

Обидно было, между прочим. Я тут скакала возле него, пледом накрыла, когда его знобить начало. А теперь вместо благодарности получаю вот это — хмурое небритое…хамло, что уж тут церемониться.

— Я не вызвала полицию, потому что мне стало слишком жалко тебя. Не хочу знать, что ты сделал, поэтому просто уходи.

— Да не могу я пока уйти, ты не поняла еще? Меня ищут, шерстят окрестности. Если я высунусь — сразу заработаю дырку в башке. И вот ее уже зашить не получится, — раздраженно отмахивается от меня, тянется пальцами к медицинской повязке и поддевает край.

— Ты что делаешь?! — подбегаю к нему и бью по рукам. — Нормально там все, пока не надо менять.

— Тогда почему мне так хреново, если там все в норме?

Прикладываю ладонь к его лбу. Горячий.

Он весь как раскаленная сковорода!

— У тебя температура. И высокая притом. Надо к врачу…

— Не надо, переживу как-нибудь, — он опять пытается встать, жизнь его не учит вообще. Падает обратно, держится за свой многострадальный бок.

— Не переживешь. Антибиотики надо, ну хоть какие-нибудь.

— У тебя есть? — спрашивает с усмешкой.

— Нет, — развожу руками, пытаюсь придумать, где их в нынешних условиях вообще можно взять. — Здесь должен быть какой-то врач, у него наверняка есть что-то, обязано быть.

Полная решимости, я разворачиваюсь и делаю несколько шагов в сторону двери, вспоминая месторасположение кабинета врачебной помощи, но меня практически тут же бесцеремонно хватают за руку и дергают назад.

— Ты куда собралась? — руку не отпускает, пальцы на запястье сжимаются сильнее с каждой секундой, а у меня там и так следы остались после вчерашнего.

— Тебе нужны лекарства…

— Заладила, твою мать. Никуда ты не пойдешь, поняла меня? — давит своей хваткой с такой силой, что я всхлипываю. — Забыла, как мы познакомились? Так я быстро напомню, малышка. У тебя сейчас нет права голоса. Делаешь все, как я говорю. Инициатива наказуема, слышала о таком? Я с тобой шутить не собираюсь.

— Я же тебе помогла… Не сдала никому… — растерянно бормочу, пытаюсь выдернуть руку. — Пусти, мне больно.

— Наивная добрая девочка, да? Ты как вообще выживаешь в этом мире, малыш? — так и не отпускает мою руку.

— Все было хорошо, пока тебя не встретила. В следующий раз, когда ты заснешь, не удивляйся потом проснуться в наручниках.

— Ну ты же сама себя сейчас закапываешь. Мне теперь каждый раз придется тебя связывать, — качает головой снисходительно, его пальцы больше так не давят.

Наоборот. Он скользит шершавыми подушечками по коже, вызывая внизу моего живота какой-то необъяснимый пугающий трепет.

И почему я вообще смотрю в его глаза и не могу оторваться…

— Не кусай свои губы, малышка, а то я могу и не сдержаться. Лучше податливого женского тела для мужика лекарства нет. Осторожнее, — предупреждает низким вибрирующим голосом, отпускает мою руку и, пошатываясь, все же встает с дивана.

Тянется к заднему карману, достает оттуда мой телефон. Сдвигает брови к переносице, когда экран загорается от нажатия кнопки справа.

Я совсем забыла, что он забрал его вчера.

— Что с телефоном?

— Не работает. Уронила, пока бежала, — ни за что не признаюсь, что дело лишь в симке и одна полная перезагрузка может решить проблему. Еще мне не хватало, чтобы он каким-нибудь дружкам позвонил.

— Точно уронила?

Киваю в подтверждение, зарабатываю очередной хмурый взгляд в мою сторону.

— Ну пошли, что ли. Чинить будем. Ножи острые здесь есть? Вскрыть бы надо.

— А ты умеешь? — спрашиваю быстрее, чем следовало бы.

— Я вообще много чего умею, малышка.

Улыбается так, будто раскусил меня и ждет, как я начну выкручиваться. А я возьму и не начну. В конце концов, может, я его действительно уронила. Он ведь никак не сможет проверить это.

— Тебя зовут хоть как, отчаянная девочка? — спрашивает, пытаясь реанимировать мой телефон.

— Почему отчаянная? — я поглядываю на батарею, стараюсь делать это не слишком заметно.

Мне все время кажется, что пистолет сейчас с грохотом выпадет оттуда. А без него незнакомец все-таки менее страшный.

— Согласись, это прозвучало лучше, чем если бы я сказал, что у тебя с головой не все в порядке, —