Лахлана не тяготила уединенная жизнь в замке, но жить без прислуги было и неудобно, и непривычно, и, что уж греха таить, совсем безрадостно.

– Да, уехал, как и все остальные. Он не захотел больше оставаться в замке, он божился, что… – Дугал запнулся на полуслове и смущенно замолк. Но Лахлану все было ясно без слов. Об этом шептались все и выводы делали одинаковые.

В замке жили привидения. Что было сущей правдой. Да, привидения, без всякого преувеличения.

Если бы было возможно, он бы снес замок до основания и на его месте построил новый. В соответствии с современными вкусами. В новом замке нечему было бы скрипеть, издавать странный треск или тем более стоны или завывания. Увы, это было невозможно. Призрак отца он видел совершенно ясно. Прежде чем он умрет, он должен полностью восстановить замок, а вместе с ним и честь рода Синклеров. Оставить будущим поколениям память о прошлом – старинный величественный замок, где на протяжении веков жили правители этой земли. Нечто грандиозное…

Но почему-то ничего у него не получалось. Любое его начинание, за что бы он ни брался, гибло в зародыше. Строительные леса обваливались, рабочие разбегались, толком даже не приступив к работе. Иногда казалось, что все его усилия разбиваются о незримую божественную волю.

Когда дела шли наперекосяк и бессильно опускались руки, двое его верных слуг – Дугал и Маккинни – утешали и подбадривали его, как только могли. Трудно было даже представить, каково бы Лахлану пришлось, если бы рядом с ним не было этих двоих. Не будь их рядом, он оказался бы – без всякого преувеличения – в полном одиночестве.

Увидев, какую именно одежду Дугал достал из гардероба, Лахлан поморщился. То, что было в самый раз для Лондона, не очень подходило для Шотландии. Узкие панталоны, фрак, галстук – привычный светский наряд и, мягко говоря, не очень удобный.

Удивительное дело, здесь, у себя дома, в Шотландии, внутри его все восставало против такого наряда.

Светские условности, неписаные, но обязательные к исполнению, все то, что включало в себя понятия «этикет» и «куртуазность», угнетало, раздражало, а порой даже бесило Лахлана. Но титул герцога обязывал, поэтому приходилось вести себя и одеваться так, как того требовали правила этикета. Он даже садился за стол не там, где ему хотелось, а там, где полагалось.

Жизнь, полная ограничений и условностей, действовала на нервы. Тем более здесь и сейчас.

Но, честно говоря, разве он надеялся, разве предполагал, что по возвращении домой его жизнь чудесным образом переменится, что у себя дома, вдали от Лондона и высшего света, он будет жить так, как ему хочется?

Хм, как знать, может, и надеялся на кое-какие послабления.

– А нельзя ли подобрать что-нибудь не столь… – Лахлан неопределенно помахал рукой.

Дугал озадаченно сдвинул брови:

– Не столь что?

«Узкое и стесняющее!» – так и хотелось крикнуть Лахлану.

– Не столь импозантное?

Дугал фыркнул:

– Скажете тоже! Вы должны производить на этих бастардов надлежащее впечатление, внушать им уважение одним своим видом…

– А разве титула герцога для этого недостаточно?

– Но ведь вы сами говорили, что они грубы и свирепы, как дикари.

Да, говорил, и не раз.

– Что они самые настоящие варвары, что они уважают только силу, точнее власть. Вы должны быть ее наглядным воплощением. – Достав из шкафа сперва фрак, затем панталоны и галстук, Дугал аккуратно разложил все на постели.

У Дугала был настолько самодовольный вид, что Лахлан отвернулся и вздохнул:

– Хорошо, будь по-твоему.

Но про себя он решил: как только гость уйдет, он немедленно переоденется во что-нибудь более удобное.

Пока Дугал его брил, причесывал и помогал переодеваться, Лахлан старался держать себя в руках, хотя на самом деле ему хотелось послать все куда-нибудь подальше. Все это такая чепуха! Ему нужны лишь пара простых брюк и рубашка – и больше ничего.

Увы, выйти за рамки условностей было не так просто. Он – герцог, это ему вдалбливали с самого детства, пока он твердо не усвоил, как должен выглядеть в глазах людей, чтобы их не разочаровывать.

Когда туалет был закончен, Лахлан посмотрел на свое отражение. Из зеркала на него глядел величественный лорд.

– Как я выгляжу?

Вопрос был явно излишним, потому что ответ был ясен, и прежде всего самому Лахлану.

– Хорошо. Вы выглядите превосходно. – Дугал, явно любуясь плодами своего труда, смахнул с его плеча пылинку, которой на самом деле не было. – Настоящий герцог, как на картинке!

– Пожалуй, даже слишком хорошо для столь дикого края, как наш, – пробормотал Лахлан.

– Вам надо произвести должное впечатление на Олрига, – с серьезным видом заметил Дугал. – Его уважает здешняя знать. Завоевав его расположение, вы тем самым завоюете расположение всех остальных.

Против этих слов ничего нельзя было возразить. Скверно, очень скверно, если Олриг уйдет, как некоторые, не проронив ни слова, или как другие, невнятно что-то пробурчав себе под нос. Ни отмалчивание первых, ни бурчание вторых никак нельзя было принять за согласие. А ведь ему нужны средства, деньги, без которых невозможно отстроить заново замок. А без этого дух отца не успокоится. И как знать, может, и его собственный дух тоже.

– Ваша светлость, вы же лучше меня знаете шотландцев. Они упрямы и строптивы, как не знаю кто. Кэмбелл потратил бог знает сколько сил и времени, прежде чем бароны прислушались к его словам. Казалось бы, о чем тут так долго думать?! Разве не очевидно, что разводить овец очень выгодно, причем всем.

– Шотландцы не любят перемен, – пожал плечами Лахлан.

– Не любят. Но ведь вы герцог Кейтнесс. – Дугал разгладил видимую только ему одному складку на платье. – Раз они не хотят по-хорошему, то нечего с ними церемониться. Вам стоит только повелеть, и никто из них не посмеет ослушаться.

Конечно, это было самое простое и легкое решение. Но приказывать, угрожать, принуждать – все это как-то не нравилось Лахлану. Хотелось, чтобы бароны сами, по своей доброй воле запустили перемены, а для этого надо было сперва их убедить или уговорить.

А если уговоры не подействуют, ну что ж, тогда придется прибегнуть к силе.

Бросив последний взгляд на свое отражение в зеркале и слегка поправив туго затянутый галстук, Лахлан направился к выходу. Прежде чем выйти, он приказал Дугалу принести в гостиную чай и кексы.

Договориться о чем бы то ни было с шотландцами было совсем непросто, в том числе и с прислугой, которая даже не умела как следует подать чай.

Синяя гостиная была единственной пригодной для обитания комнатой на первом этаже замка. Ей, как и другим помещениям в замке, не помешал бы небольшой ремонт. Но в целом, благодаря неплохо сохранившейся старинной мебели, в гостиной было тепло и даже уютно.