был стакан, бутылка бренди, наполовину пустая, стояла на столе у его локтя. Его старуха-мать что-то говорила ему медленно, отчетливо.

— Ты понимаешь, Пьер. Английская девушка… Ты любишь ее, не правда ли? Тогда докажи это. Сделай то, что тебе хочется, ты слышишь? Что тебе хочется. А потом, закончив это, ты положишь ей свои руки на шею… очень крепко, так, как ты делаешь, когда убиваешь цыпленка. Это будет здорово, правда? — она с тревогой посмотрела ему в лицо. Он посмотрел на нее в ответ, и глаза его сузились.

— Ты понимаешь, Пьер?

Он кивнул своей большой головой.

Когда Салли проснулась, она почувствовала холод. Пронизывающий холод. Она открыла глаза. Ей снилось, будто ее куда-то несли. Где она? Салли подняла голову и осмотрелась вокруг. Она лежала на кипе соломы на каменном полу в округлой комнате, прорубленной, судя по всему, в скале и не имевшей ни малейшего отверстия, кроме тяжелой деревянной двери. Салли приподнялась на локте. Что произошло, где она? Ей, должно быть, это снится. На противоположной стене висел пылающий факел.

Вдруг она заметила, что дверь открывается, кто-то входит в комнату. Кто же это? Боже! Это Пьер… Она закричала и вскочила на нога…

На следующий день в шесть часов утра Мари постучала в дверь спальни мадам де Сивенн.

— Итак?

— Дело сделано, мадам.

— Пьер убил ее?

— Да. Но не сразу. Это не заняло много времени, — старуха засмеялась, — хорошо, что никто не слышал. Она визжала, как свинья. Мой Пьер очень силен и очень решителен, — она захихикала и тихо вышла из комнаты.

— Хорошо. Я не забуду тебя, Мари.

Маргарет в одежде лежала на кровати. Было еще рано, и утренняя заря лишь занималась над чахлыми деревьями на холме. Она подошла к окну и открыла шторы. Небо было розоватым. Маргарет что-то шептала про себя. Ее губы выговаривали лишь «и, не любя, любовью наслаждался».

Андре был всегда так противоречив в своих эмоциях.