Вдруг услышав свой неожиданно громкий стон, Аня спешно зажала рот рукой. Бля! Они ведь еще даже не начали трахаться! А она…

— Не надо, — его жаркий шепот ожег то-самое-ушко. — Не сдерживай себя.

— Но нас же услышат!

— Пусть.

— Весь вагон, — серьезно предупредила она.

— Хорошо, — тихо хмыкнул он, — тогда сдерживай. Но, если что, я буду стараться сделать так, чтобы у тебя все равно ничего не вышло.

И в подтверждении своих слов, он провел у Ани пальцами между ног, отодвинул, кажется, промокшую насквозь полоску ткани по девчачьи простых трусиков, и медленно ввел в девушку два пальца, одновременно вновь захватывая в плен губ особенно чувствительную мочку уха.

Аня ахнула еще раз. Хотя очень старалась сдержаться.

И еще, и еще — вторя размеренным движениям его длинных умелых пальцев. Еще и еще…

Блять! Да зачем он медлил-то? Она итак уже давно была готова. Итак мечтала только о том, чтобы он вошел в нее членом. Чтобы взял и вставил. И отымел. Прям так, да.

Но Вик словно издевался над ней. Тянул с самым главным наслаждением, распыляя девушку все больше.

— Хочу тебя, — зло прошипела она, уже не в силах терпеть эту пытку.

И была вознаграждена за это — пряжка ремня звякнула, открываясь. Прошуршала разъезжающаяся молния — и предмет Аниного интереса наконец-то оказался перед ней, нахально требуя своей порции ласки.

Красивый…

Аррр! У этого мужчины даже член был красивым!

Высокий, розовый, перевитый сиреневыми венами, с чуть красноватой головкой, уже блестевшей от смазки…

Аня облизала пересохшие губы. Нет, она никогда не жаловалась на размеры Юры. Но, бля, даже тут бывший заметно проигрывал. Стало немного страшновато. А поместится ли эта штука в нее целиком? Впрочем, после пальцев Вика-то должна…

— Справишься сама? — игриво шепнул Вик, наблюдая за произведенным эффектом и выуживая из переднего кармана джинсов блестящий прямоугольник.

— Доверяешь мне самое ценное? — не растерялась Аня, дразня его легким касанием руки по стволу члена и чувствуя, как тот подрагивает в ответ. Нет, а что, ему можно было над ней издеваться, а ей нельзя?

— Доверяю, — выдохнул мужчина, — но еще раз так сделаешь, трахну без всякой защиты.

Аня широко улыбнулась, вскрывая упаковку. Сразу запахло клубникой и латексом. А затем, не сводя взгляда с лица Вика, сейчас особенного притягательного, медленно раскрутила презерватив, обхватывая ладонью твердый член. Провела несколько раз рукой и…

И была вынуждена со смехом сдаться матерящемуся вслух мужчине, требовательно, в одно движение, насаживающего ее на себя.

Смех тут же оборвался протяжным стоном.

Ого! Как много…

И эта была последняя связная мысль в ее голове.

И пока он насаживал ее снова и снова, поддерживая руками за бедра и не сводя голодного взгляда, все, что она могла — стонать.

Громко ли, тихо ли… Аня кусала губы, зажимала рот рукой, впивалась в губы Вика поцелуями — и все равно ей казалось, что весь мир сейчас слышит, как же ей хорошо.

И когда этот мир рассыпался на бесконечное число вселенных, взорвался сверхновой, ослепил, оглушил и лишил дыхания и сил, ей было все равно, насколько громкой она была.

Сбегала с поезда Аня очень быстро.

Как только все закончилось, она сказала Вику спасибо, чмокнула в слегка колючую щеку, быстро оправила на себе помятую одежду, схватила сумку — и выбежала в холодный тамбур до того, как поезд остановился. Наткнувшись там на многозначительно молчащих проводниц, выдержала пару минут осуждающей тишины и ехидно-завистливых взглядов — и покинула вагон первой из пассажиров.

Расплавленный от летней жары вокзал встречал типичным для таких мест гвалтом и букетом неприятных запахов, перемешанных с вонью выработанного машинного масла и ароматами шаурмы. А еще огромным количеством потных и суетливых ожидающих или куда-то спешащих людей. Затеряться в такой толпе было несложно. Убежать до ближайшего зала ожиданий и затаиться там, словно боясь преследования — и того легче.

А что там? От себя-то все равно не убежишь.

И все страхи, вопросы и сомнения, которые Аня задвигала как можно дальше последние сутки, все это вдруг вылезло на передний план. Нахлынуло и потопило ее под собой до едва сдерживаемых слез. И почему? По одной крайне идиотской причине.

Потому что ей вдруг очень сильно захотелось, чтобы Вик удержал ее. Поймал за руку, пока она одевалась или собирала сумку, вышел за ней в тамбур, пока поезд замедлял ход, нашел ее вот здесь, прямо сейчас, в этом чужом городе — и сказал какую-нибудь милую ее сердцу чушь. Такую, чтобы она почувствовала себя не просто той, которую он трахнул, а самой нужной и самой желанной женщиной.

Его женщиной.

Влюбиться в случайного любовника… Что может быть глупее?

Зато переживания о Юре сразу ушли. И то, что накануне казалось самым важным, теперь виделось лишь пережитым опытом. Подумаешь — несколько лет вместе, подготовка к свадьбе, неожиданно вскрывшееся предательство… Она забыла Юру меньше, чем за день!

Зато Вика теперь забудет не скоро. Потому что он не схватил, не догнал и никогда не будет ее искать. Вот такая вот неприятная и даже горькая правда. Так стоило ли лить из-за него слезы?

И пообещав себе больше никогда не вляпываться в неправильный секс, особенно с теми, от кого потом не захочется уходить, Аня набрала телефон Сони. Все-таки не до конца она была откровенна с Виком. И в чужом городе у нее было к кому пойти.

* * *

— Что случилось, расскажешь? — Соня кокетливым жестом дотронулась до короткостриженых кудрявых каштановых волос и подмигнула своему отражению в зеркале заднего вида. На ней был макияж в стиле «натюрель» и легкий светло-бежевый брючный костюм. И это все делало ее образ настолько женственным и свежим, что Аня невольно ощутила восхищение старшей троюродной сестрой. Ей казалось, что сама она так никогда не будет выглядеть, чтобы ни делала.

Впрочем, восхищаться Соней ей было привычно. Еще подростком, пока были живы родители, она слышала историю о родственнице, отказавшейся получать высшее образование, а вместо этого махнувшей покорять чужой город, имея лишь корочку музыкального колледжа, красивый голос и упрямый характер. И Соня сумела не просто выжить здесь, но и построить карьеру от певички в уличных летних кафешках до управляющей очень хорошей гостиницей.

Конечно, для этого ей пришлось задвинуть подальше мечту стать популярной артисткой и все-таки получить высшее образование. Но недовольной жизнью она не выглядела. И в почти тридцать лет имела собственное жилье, маленький красный фольксваген «женской» модели и такую внешность, что легко могла сойти за ровесницу Ани. Так что хоть девушки почти не общались, ограничиваясь взаимными лайками в соцсетях и редкими встречами у бабушки Зины, Аня всегда гордилась сестрой. И всегда вспоминала об успехах и о том, что ей пришлось преодолеть, когда самой казалось, что работа на оптовом складе — непосильная тяжесть.