Подготовленный вначале как юрист, а затем прошедший подготовку в закрытом учебном заведении как специалист по проведению особых операций, я обычно испытывал некоторое неудобство в выборе метода. Юрист ратовал за правду и справедливость, но не знал, как отстоять эти самые справедливость и правду, а специальный агент обычно ломал устоявшуюся мораль юриста, норовя на нее наплевать. В итоге выигрывала целесообразность. Опасная, между прочим, тенденция в некоторых случаях…

Я валялся под елью, перебирая в уме варианты действий. Уйти или остаться? Можно было потихоньку скрести из этих краев, но тогда мать поднимет крик: приехал в отпуск, отправился в родную деревню, сославшись на странную болезнь под названием «ностальгия» – и пропал! Приметы – кучерявая борода во всю морду. Звание – полковник. И пойдет сама собой писать губерния: сбежал, едва не удушил, похитил… Утопленника неизбежно припишут. Хоть агент и специальный, но где гарантия, что какой-то там «специальный» не совершил преступление и теперь не пытается отстираться?

С другой стороны, возникал вопрос. С каких это пор мной вдруг стали интересоваться – ведь за мной наблюдали двое из «Мерседеса», в то время как утопленник был еще жив?

В голове от раздумий клинило. Одно было ясно: уходить, оставив все так, как есть, нельзя. И если нельзя уходить, то надо действовать, но при этом нужны полномочия. Их нужно получить как можно скорее, пока мать не подняла крик, потому что я обещал через три дня приехать в поселок за продуктами. Уезжая в деревню, я оставил у матери свой мобильник.

Был понедельник. В деревне едва ли кто оставался из дачников. Следовало для начала осмотреться. Молоденькая картошка на первый раз тоже не помешала бы. В здешних местах она бывает разваристая. Спички тоже нужны. А главное – связь. Тулуп пусть пока весит здесь же. На этом вот сучке. Со стороны все равно не видно, да и кто здесь теперь ходит-то! Разве что совы по ночам за мышами гоняются…

Обшарив карманы мехового изделия, я обнаружил лишь катушку толстых ниток и складной нож с небольшим лезвием.

Скользя по откосу, я спустился к болотцу и двинул в обход косогора. Главное, не допустить сближения с кем бы то ни было. Нужно быть осторожным. Легальность в этом деле совершенно противопоказана. Нужны спички и связь.

По пути я наткнулся на поваленное дерево. Ель спилили, обрубили сучья и ошкурили, осталось вывезти из леса. Древесина давно высохла, затвердела. Звенеть будет, если сделать из нее половицы. Я выбрал для себя покрепче сучок и принялся освобождать от коры. Затем заострил конец. Лезвие ножика едва справлялось с твердой древесиной.

Поднявшись среди пихтача в гору, я уперся в забор. В свое время в этом месте заканчивался переулок. Теперь здесь стоял глухой и высокий забор. И вообще вся моя деревня превратилась в непроходимую местность. Вдоль кедрача когда-то можно было проехать на телеге. Теперь здесь вплотную стоят участки. Распахали даже тропинки. И все-то людям мало земли, хотя чуть не каждый участок наполовину зарос лебедой.

Миновав заросший крапивой ложок, я поднялся из него с другой стороны. Городьба не заканчивалась. Умеют нынче строить. С размахом. Надумаешь подъехать со стороны леса, так уж только на вертолете.

Забор стоял на корневищах кедров. У основания одного из деревьев мои ноги вновь наткнулись в высокой траве на груду ржавых банок и пластиковых бутылок.

«А я что говорил?!» – вспомнился ночной голос. Он заставил вздрогнуть еще раз: в самом деле, баночки эти надо каким-то образом убрать. Кругом все изгадили, засранцы… Зато терема у многих – это надо видеть…

Весь отдел внутренних дел подняли по тревоге. Если по горячим следам не поймать сбежавшего, то потом это сделать будет во много раз сложнее.

«По горячим!» – орали из областного УВД и впопыхах выслали целую роту ОМОНа. Как будто от него будет толк и как будто следы действительно бывают горячими. ОМОН может перекрыть дороги, но вести оперативную работу он не умеет.

В поселок Моряковский Затон наехало начальство. Оперативного уполномоченного самого теперь таскают по кабинетам. Благо, помещений достаточно: ни паспортного стола теперь в милиции, ни начальства – шаром покати. В округе труп обнаружился. Да не простой, а, как оказалось, из этих самых, из зеленых. И не просто зеленых, а ученых зеленых. Российская академия наук. Чего он там забыл, попробуй теперь узнай, если он покойник. Ничего с собой не имел, а ведь ученый не простой – физик. Это вам не гербарии собирать, бабочек лепить в альбомы. Ударили по голове чем-то, и не стало физика.

Опер Иванов и так крутится и эдак. Однако по всему выходит, что не избежать ему нахлобучки. Посмотрите-ка: прибыло чуть не все руководство УВД и даже целая бригада ФСБ. Эти последние стоят сторонкой, тихо мыслят, дают указания, а всю черновую работу менты исполняют, измаялись. И все напрасно. Не ясно пока, для какой холеры физик поперся не просто в лес, а к реке. И с чего это сбежавший прихватил с собой наручники да затвор от пистолета – на память о здешних местах, что ли? И еще тулуп! Это по летнему-то времени! Совершенно не понятно. Брать – так уж ствол целиком, половинки ни на что не годятся – даже гвозди забивать. Не понятно и другое – на одного покойника и сразу в таком количестве начальство понаехало.

Менты услужливо подсовывают «ловцам шпионов» свою версию: по личным делам, де, паренек приехал. Выпил, купаться полез. А сердце-то и не выдержало. Вода все-таки. Сибирь.

– По своим делам, значит?! – вскипел полковник ФСБ в гражданском костюме. – А это что?! – Он сунул синий проводок с набалдашником на конце под нос милицейскому начальнику. Тот пучит глаза на провод и тихо сопит.

– От счетчика Гейгера, подполковник, так что не надо нам здесь про Му-му рассказывать. Вешайте лапшу кому-нибудь. Потерпевшего утопили. Заключение судебных медиков уже готово.

Речи контрразведчика покоробили милицейского начальника. Он демонстративно сморщился, потому что не верил, что потерпевшего могли утопить, оставив на берегу.

– Противник не успел отделаться от трупа. Ему помешали. Убили крупного специалиста, а мы делаем вид, что ничего не случилось…

– И все-таки. Надо проверить, – настаивал милицейский чин.

– Как бы поздно не было. Тем более что подозреваемый-то… сбежал. По милости ваших внутренних органов. Если этот человек – убийца, то плохи ваши дела, Сергей Сергеевич. Не забывайте о главном: речь может идти о стратегических интересах.

У Сергея Сергеевича Тюменцева челюсть отвисла. Этот молодой выскочка, полковник Серебров, вгонит в гроб раньше времени. Может, у него действительно все схвачено, как он часто любит говорить.

– В общем так, – распорядился Серебров, – начнем мы сначала с ваших… Допросим без протокола… Пусть расскажут, как все было на самом деле.

– Хорошо, Федор Адамович, пусть расскажут, – послушно согласился Тюменцев.

Допрос начали с оперативника Иванова. Капитан милиции, ранее работавший в этом же отделении участковым инспектором, был потрясен случившимся. Ему задавали вопросы, он отвечал, стараясь изложить суть происшедшего в милицейском пункте. Так теперь именовали бывшее отделение милиции.