По совершенно необъяснимым причинам холодная красавица невзлюбила меня с того момента, как полтора года назад я переступила порог «Стиля». Чем лучше я ее узнавала, тем больше убеждалась: это самая обычная зависть. Ведь я на пятнадцать лет моложе, а по карьерной лестнице ниже всего на одну ступень. Просмотрев файл с ее данными, выяснила: в моем возрасте она была помощником редактора в «Космо».

Несколько попыток завести оживленную беседу, которые я предприняла в первые месяцы, были встречены крайне неприветливо, и за весь этот период мы ни разу по-настоящему не поговорили. Она то отказывалась признавать мое существование, то говорила гадости. К счастью, коллеги хорошо ее знали: все жалобы на меня влетали у них в одно ухо и вылетали в другое.

На мою беду, красавица злословила и в других редакциях, где не была известна ее язвительная эксцентричность. Во время недели моды я подслушала, как она рассказывала старшему редактору «Силуэта» о «полуненормальной практикантке, воображающей себя редактором развлекательного отдела «Стиля»». Самое разумное – просто не обращать внимания.

Благодаря своему статусу Сидра дрессировала Салли и Саманту, постепенно превращая их в свои копии. Пока получалось. Салли, редактор подотдела моды, до сих пор не понимала, почему манекенщицы в эксклюзивных нарядах от «Гуччи» и «Версаче» вызывают протест у Маргарет, которая – чудо из чудес! – понимала: большинству читательниц «Стиля» за целое десятилетие не заработать на то, что модель использует на одной съемке.

Саманта как редактор подотдела красоты отвечала за рекомендации по макияжу. Судя по всему, она тоже находилась в заблуждении, не понимая, что не у всех такие же высокие скулы, пухлые губки и безупречный цвет лица, как у нее. Еще бы, не каждой повезло стать любовницей доктора Стивена Дермотта, более известного как «Звездный дерматолог с Манхэттена».

Иногда казалось, что единственное различие между Тройняшками – силиконовая грудь от Дэвида Арамайо, лучшего пластического хирурга города, в которую Сидра вложила двадцать тысяч долларов. Уверена, другие не сильно отстают, наверное, уже финансовый план разработали.

Жаль, что Уэнди ушла домой: с удовольствием закончила бы день, обсуждая с ней Сидру. Это наше любимое и абсолютно безвредное хобби, потому что редактор отдела моды и красоты нас в упор не видит, хотя в последние восемнадцать месяцев мы исправно посещали все планерки. Раз не замечает, то и приколы ее точно не обидят.

Я обернулась к экрану, который продолжал надо мной издеваться. Встречи на одну ночь начинали меня пугать. Черт, даже у Сидры, с ее теплотой и сексуальностью айсберга, на который натолкнулся «Титаник», личная жизнь богаче, чем у меня. Возможно, некоторым мужчинам в число которых предположительно входит и Джордж Клуни, нравится гнусавый выговор а-ля Фран Дрешер[1]. Может, стоит задрать нос и проскрипеть Тому на французский манер? Вдруг это положит конец затянувшемуся воздержанию?

Неужели я хватаюсь за последнюю соломинку?

Вот в таком настроении я распечатала две тысячи слов, которые с трудом написала за день, нажала на «Сохранить», закрыла программу и выключила компьютер. На часах половина седьмого. Если в пустеющем офисе затаилась Маргарет, то лучше уйти домой, чтобы не огорошила очередной идеей.

Итак, день номер тридцать. Я начинала беспокоиться, а задание начальницы понемногу толкало в бездну отчаяния.

– Со мной все в порядке? – едва появившись на работе, прошептала я через перегородку. – Должно же быть что-то не так, если бойфренд упорно отказывается со мной спать!

– Нет, это вряд ли, – точно в соответствии с моими ожиданиями ответила Уэнди. – Вопрос скорее, что не так с Томом. С каких пор американцы мужского пола стали отказываться от секса?

Пожалуй, она права.

– Вот так-так… – пробормотала я.

Ведь дело совсем не в том, что моему парню это не нужно. Просто, когда мне хочется, у него нет сил. У нас биоритмы не совпадают.

Прошлой ночью двадцать девятый день стал тридцатым в обществе внезапно давшего обет безбрачия Тома. Это, между прочим, две с половиной дюжины ночей без секса. Я даже привлекла тяжелую артиллерию и, чувствуя себя круглой дурой, скользнула в спальню в коротенькой красной маечке и поясе с подвязками.

– Ты так замерзнешь, – только и сказал он, на миллисекунду отрываясь от очередной серии «Острова Гиллигана».

Вот еще одна головоломка: кто ему больше нравится – Мэри-Энн или Джинджер? Косички или длинные вечерние платья? По логике вещей, коротенькая маечка должна оказаться вне конкуренции. Не тут-то было.

– Милая, лучше накинь что-нибудь. Мой бойфренд даже глаз не поднял. Ничего страшного. Глубокий вдох, и попытка номер два: слегка покачиваясь на каблуках, я как можно соблазнительнее прижалась к дверному косяку.

– Том! – пропела я сексапильным голосом а-ля Джинджер (наверняка она нравится ему больше, чем Мэри-Энн).

Пауза. Что говорить дальше?

– Ну… Хочу кое-что тебе показать…

Я игриво захлопала ресницами, и тут мне удалось перехватить его взгляд.

– Соринка в глаз попала? – спросил любимый, прежде чем сосредоточиться на очередном изобретении Профессора. Мэри-Энн, похоже, от него в восторге – вон как хихикает. – В аптечке есть «Визин», возьми, если нужно.

Продолжать бесполезно. Я поплелась в ванную и переоделась в спортивные брюки и футболку, слушая, как Том напевает саундтрек к «Острову Гиллигана». Обиженно сопя, влетела в спальню и бросилась на кровать, а он даже от экрана не отвернулся.

Раньше все было совсем иначе…

Между Томом и мной с самого начала возникло какое-то притяжение. Наверное, поэтому я и позволила уложить себя в постель уже через неделю после первой встречи на литературном семинаре в Ист-Виллидже. Понятно, понятно, вы меня не одобряете! Обычно я не сплю с мужчинами, которых знаю всего неделю, но Том привлекал и физически, и интеллектуально, даже не знала, что так бывает. Длинные, вечно растрепанные волосы не говорили – кричали: «Перед вами писатель в расцвете творческих сил», – а от его поцелуев дух захватывало!

Бесплатный семинар, организованный литературным сообществом Ист-Сайда, учил правильно писать романы. Я онемела от восторга, узнав, что у Тома уже наполовину готов черновой вариант того, что он называл «гремучей смесью вестерна, приключений и интеллектуальной прозы». Все эти составляющие кружили голову, пьянили, дурманили, заставляя дрожать в предвкушении развязки. Не судите строго: мое единственное беллетристическое произведение – рассказ, который пришлось написать в колледже. Помню, поставили «посредственно». И – вот чудо! – на пути встретился мистер Совершенство, умеющий делать потрясающий массаж и говорить на любую тему – от политики до приготовления блюд из птицы, а главное, настоящий мастер слова.