титул лучшей команды мира. Не говоря уже о летнем (2018 г.) якобы триумфе бело-голубых, достигнутом, хотя и элегантной, но без намека на дерзания обороной.

Напоследок они и вовсе ухватили «истину» за хвост, выдав на гора: счет в футболе/начисление очков – несовершенный критерий. Без увязки с баллами за игровую активность и технику исполнения, как в борцовских единоборствах и фигурном катании, не всегда справедлив. Тем самым напрашивается комплексная формула судейства, без чего игру игр ждет неизбежное охлаждение зрительских симпатий. Что, впрочем, в консервативном ФИФА уже осознают, допустив просмотр судьей видео-повторов – механизм, напрашивавшийся полвека назад.

Покидая Эвиан на «Лексусе» Полин, Алекс обернулся, подумав: не стал ли этот игрушечный городок для него тем, чем он оказался для европейского еврейства, фактически скормленного мировым политикумом нацистам на одноименной конференции 1938 года? Но тут услышал: «То, что вы не осведомились, кто стоит за нашей встречей, впечатляет. Но, как представляется, вы воздержались не потому, что атмосфера вокруг события подсказывала: наводить справки бессмысленно, хотя бы в силу моей подписки о неразглашении. А, скорее всего, шестым чувством уловив: она не знает сама. И, поверьте, это так. Единственное, что поручили вам передать: возвращаться, как ни в чем не бывало, в Израиль, но главное, не только не искать у властей защиту – кстати, собственно, надобность какая? – но и сохранять полную конфиденциальность того, что за последнее время с вами произошло. В противном случае все скелеты из вашего шкафа будут вытряхнуты, что, впрочем, вы знаете и сами. Личностный же портрет вашей персоны, который мне был поручен для верификации, я подтверждаю. Это все».

Здесь Алекс постиг, окончательно и бесповоротно, что попал в переплет, у которого нет признаков, параметров и временных границ. Есть только имя: черная дыра. Полин, ментальный кашалот, хамелеон и Deep Junior разом – пока ее единственная, мимолетного фрагмента инкарнация.

Глава 2

Израиль, сентябрь 2018 г.

Истекала неделя со дня, когда Алекс вернулся домой, впервые покинув европейский лубок без всяких сожалений. Нет, символ благоденствия и всяческого плодородия не утерял свой шарм. Ему просто всего расхотелось; привычные помыслы спеленала мгла, точно в его мирке навсегда закатилось солнце. При всем том инстинкт самосохранения работал.

Еще в Тонон-ле-бен, расставшись с Полин, он трезво разобрал образовавшийся расклад, как ему казалось, очевидных контуров не имевший. Оттого мысль плодила только пути отхода – в некую герметику, которой в дне нынешнем, узурпированном коммуникациями и числовыми технологиями, днем с огнем не найти.

Поначалу его привлек вариант залечь на дно у украинских (по линии отца) родственников-селян из сумской глубинки, связь с которыми оборвалась полтора поколения назад… Между тем годом ранее, перешерстив интернет, он обнаружил следы только одного из них, и нечто укололо, говоря, что с остальными, быть может, в этом мире уже не пересечься. К тому же, восстановись даже родственный контакт, заякориться инопланетянину в сельском краю, дышащем сплетнями и досужим – сомнительное убежище. Более того, рывок обретал смысл лишь в случае тайного, нерегистрируемого пересечения границы. Жаль, к Саакашвили, сев на хвост, не присоединился…

Далее он рассмотрел идею затеряться в подполье израильского криминала, от которого был безнадежно далек, но с которым в рамках своей прежней занятости соприкасался. Более того, слыл у некоторых активистов местной преступности полезным консультантом за зоркий, неизбитый взгляд на порядок вещей. Но коль скоро у той публики кодекс понятий нивелировался национальной бедой – природной тягой всех на всех стучать, то куда разумнее было отдать себя «на поруки» государства, институции архаичной, ненадежной, но все же под прожектором общественного контроля.

При этом предостережение Полин – не рыпаться к домашним силовикам за защитой – было излишним. Впрямь, оградить от кого? Мании преследования, одолевшей автора трех шпионских романов? Ведь рутина полицейского надзора и без того перенаселена параноиками…

Между тем предметные шансы ускользнуть от силы, объявившей Алексу войну, существовали. Одно из убежищ рукой подать – сектор Газа, в получасе езды. Другое – в трех с половиной часах лёта, ну и день-второй на перекладных – многострадальная, перепаханная войной Лугандония. Причем в обоих разворотах он желанен, но только… как лакомый для обмена кандидат. Стало быть, по идентификации личности, был бы тут же засажен в подвал. С парашей и кормежкой раз в сутки. Вполне вероятно, на годы.

Спасибо, нет. Уж лучше израильская тюряга.

Так что ничего не оставалось, как последовать примеру «Лапши» из фильма «Однажды в Америке», в последних кадрах сбегающего от горькой реальности в опиумную курильню.

Сюда Алекс, умаявшийся от оглядывания, и направил свои стопы, но на свой лад – запил в горькую.

Из дому он выходил не чаще раза в день – дабы запастись «пайком» на ближайшие сутки. Хмельное бодрствование перемежалось провалами в сон, что размывало границу между днем и ночью. Бродил по квартире, вслух пеняя миру на его гримасы и несовершенства. Между делом почитывал, но на большее, чем сетевую периодику его не хватало. Вламывался даже в интернет-форумы, шокируя радикальностью суждений, притом что слыл у читательской аудитории примером здравомыслия.

Вдрызг разругался с подругой и сыном, хорошо знавших его слабину, но ни сном, ни духом не ведавших, в чем сегодня причина; и как вырвать их неординарного родича из клещей запоя они, сколько ни тужились, не знали. Бросил им в сердцах: «Отселить меня захотели…» Ему казалось, в его мире, сузившемся до иголочного ушка, койка с крышей над головой – единственный актив-пристанище…

На скрип двери он даже не обернулся, посчитав, что его подруга Света, днем ранее изъявшая одну из заначек, нагрянула с очередной акцией. Его не смутило, что ключ в замке не проворачивался – Алекс помнил, что входную дверь он днем не запирал.

Но тут прихожая, к которой Алекс был повернут спиной, резко потеряла объем. Оказалось, его заполонили два дюжих молодца неясной родословной, которых помимо габаритов отличала выправка бодигардов или спецслужбистов. Оставив дверь открытой, они бесстрастно уставились на него, но, казалось, сохраняя готовность сжатой пружины.

Алекс неуверенно встал с кресла на ноги и стал заглядывать в распахнутую дверь, полагая, что непрошенные визитеры Светины наймиты, призванные его из запоя за волосы вытащить. (Недавно он прочитал, что в стране арестована группировка, рекламировавшая медицинские услуги по выводу из организма ядов алкоголя. Процедуру, которая в непьющем Израиле до приезда русских репатриантов не имела рынка сбыта. Между тем, получив от отчаявшихся жен «гонорар», бригада вместо установки капельницы увозила забулдыгу до ближайшей развилки, где, надавав по шее, сталкивала в кювет. Сколько