Лесли пожал плечами:

– Кто его знает? Я за ним наблюдал уже с десяток раз. Шляется вдоль Интерфейса. Похоже, ждет чего-то или кого-то. Важного. Если сутенеры на трансконтинентальных летать стали, значит, точняк что-нибудь готовится.

Вдруг он задумался, но никак не мог подобрать нужных слов, чтобы описать ощущение присутствия прежде недоступных уровней сутенерства за этим первым барьером, который он, со всем пылом восемнадцати лет, пытался преодолеть. Он задумался, догадывается ли девушка, что она у него первая.

Она прижалась лицом к рукаву его кожанки.

– И что, это меняет планы?

На миг обложки журналов перед ним ослепительно вспыхнули: светившие резким химическим светом фонари вдоль Интерфейса испытали скачок напряжения.

– Ой, бля, нужен кто-нибудь покруче этого мудака, чтоб я переменил свои планы. Когда откроются ворота и доктор Аддер выкатит свою машинку, нужно стоять точно в определенном месте. Если все правильно устроить, будет у тебя работка, которой все шлюхи на улице обзавидуются.

Его голос взлетел и упал на несколько октав.

– А разве тебе не этого надо? А? Для твоего лучшего друга?

На кожаном рукаве возникла круглая, точно чернильная, слеза. Девушка потупилась, спрятав лицо.

– Я… мне все еще немного страшно, – уставясь на свои стройные бледные ноги, сдавленно пробормотала она.

– Не переживай, – сказал он, отвернулся от стеллажей порнушечной лавки и потащил ее, взяв за голую руку, дальше в толпу. Он чувствовал нарастающее внутри приятное напряжение. «Словно, – подумалось ему, – я уверен, что сегодня вечером точно это сделаю. Мой великий прорыв». Лос-анджелесский сутер способен преобразить двумерные фантазии в это. В девичью руку, что касается его руки.

За их спинами лысый коротышка в порнушечной лавке включил небольшой телевизор, висевший над кассовым аппаратом. Девушка, оглядываясь, четко различала светящийся через дверь лавки серый экран, и лишь проходящие по тротуару фигуры время от времени заслоняли его.

С воздуха Лиммиту казалось, что округ Ориндж и Лос-Анджелес медленно пылают в последних красных лучах заходящего солнца, точно раскаленные уголья. Сидя рядом с пилотом, безумно ухмылявшейся девушкой с именем «ЭЛИС» на груди, он вполуха слушал ее пояснения и наблюдал, как приближается земля.

Округ Ориндж, по впечатлению, составляли случайно разбросанные пирамиды разной высоты, но все как одна – внушительные даже на расстоянии. «Жилые комплексы», – пояснила летчица. Их окружали остатки тех пригородов и городов, каким пока удалось устоять перед распадом и растительностью холмов, что упорно захватывала все вокруг. К северу тянулись прямоугольные промзоны, что казались гротескно маленькими рядом с пирамидами; Элис объяснила, что бóльшая часть производств теперь располагалась под землей. Она указала на маленький аэродром, куда они держали путь.

Лос-Анджелес накатывал на округ Ориндж, словно лавина. «Словно раковая опухоль», – подумалось ошеломленному этим горизонтальным напором Лиммиту. Отсутствие явной планировки придавало раскинувшемуся внизу городу сходство с сорными зарослями. Последний луч солнца выцвел до фиолетового и погас. Следом погасли сложные переплетенные очертания скученных вместе улиц и зданий Лос-Анджелеса, а по мере наступления темноты их сменила некая плотная черная коагулирующая жидкость. В северных районах мертвого города вспыхнули маленькие, почти неразличимые огоньки. У южного края, на самой границе темной массы, загорелась узкая полоса искусственного света.

– Вот Интерфейс, – кивнула на полосу летчица и снова ухмыльнулась: – Надеюсь, там вы найдете то, что ищете.

Лиммит промолчал, пытаясь оценить расстояние от аэродрома в промзоне округа Ориндж до другой, почти параллельной, светоносной полосы.

– Вы не переживайте, – летчица прочла его мысли. Самолет пошел на снижение вместе с людьми и яйцами. – Нет смысла торопиться.

Она была права. Близ ВПП слонялся унылый юнец, один из множества себе подобных; когда Лиммит вытащил из рулончика сбережений купюру и вручил ему, парень отвез новоприбывшего и черный чемодан к ближнему краю Интерфейса и высадил там, не проронив ни слова. После чего с шумом укатился к оставшейся позади границе округа Ориндж за новыми пассажирами, если такие появятся.

С тех пор прошло больше часа; скорее даже около двух, рассудил Лиммит, глянув на свои часы. Он коротал время, медленно прохаживаясь по тротуарам вдоль Интерфейса и порой позволяя толпе нести себя. Сперва он привлек внимание десятков других парней, не таких унылых, как первый; ему стали наперебой предлагать таблетки, капсулы и пробирки с незнакомыми веществами. Все предложения Лиммит отклонял, крепко сжимая одной рукой чемодан, а другой – рулончик купюр в кармане, пока барыги наконец не отстали и не ушли.

Шлюхи – другое дело. Их пустые лица и резкие, неестественные глаза сутенеров будто насквозь пронизывали его, дожидаясь, подойдет ли он, как другие клиенты, или пройдет мимо. Лиммит, испытывая нарастающее смущение, прошел мимо. «Ампутантки», – решил он, искоса оглядев одну из них; похоже, почти у половины чего-нибудь не хватает. Руки или ноги, или того и другого, или еще чего-то. Он с изумлением и омерзением наблюдал, как безногая проститутка появилась из двери развалюхи ниже по улице и под пристальным взором одного из старших и лучше одетых сутенеров начала пробираться сквозь толпу.

«Господи, – подумалось Лиммиту, – что тут происходит? Они кто, инвалиды войны? И как их много…» Впрочем, с теми, кто был без увечий, тоже что-то не так; было в них нечто неуловимое, роднившее с искалеченными сестрами. Еще удивительнее показалось Лиммиту другое: ампутантки, похоже, пользовались большим спросом.

Осознав увиденное, Лиммит пришел к выводу, что Интерфейс – это бесчисленные лавки с порнухой и салоны (такое впечатление, что, кроме сутенеров и шлюх, тут вообще никто не работал); раскиданные там и сям мрачные здания, где шлюхи исчезали, подыскав себе клиентов. Тут же примостился единственный неимоверно грязный киоск по продаже гамбургеров и тако, щеголявший неоновой вывеской «ГОРЯЧЕНЬКОЕ ДЕРЬМО ОТ ГАРРИ» (Лиммит счел это потугой на юмор, хотя у него не возникло желания проверять, насколько извращенными в действительности окажутся лос-анджелесские нравы). Лиммит заметил пришельцев из округа Ориндж, в основном особей мужского пола. Они составляли половину встречавшихся ему людей. Тут же Лиммит увидел и нескольких полицейских в униформе, но, как ему показалось, те ничего не делали, просто стояли и смотрели по сторонам. Никакого транспорта на улице не имелось, кроме драндулетов, неустанно извергавших все новые полчища зевак. Движение здесь было такое плотное, что не оставалось иного выхода, кроме как перемещаться пешком.

«И еще одна деталь, – подумал Лиммит, задержав взгляд на рассекавших слой мусора на тротуаре мысках своих ботинок, – еще одна деталь, отлично выражающая всю суть Интерфейса». При этой мысли по коже у него пробежали мурашки. Черные кованые ворота – точно в середине северной стороны улицы. Именно