Почему-то хотелось вспоминать того Скользнева, каким она узнала его в самом начале их знакомства. Заводила, весельчак с дерзким взглядом почти черных глаз. От него шла такая энергетика, что в пору было бояться превратиться в горстку пепла рядом с ним. Они заметили друг друга сразу, но сначала был период подтрунивания, изучения, наблюдения со стороны. Он постоянно подшучивал над ее тяжелой, соломенного цвета косой.

– Твоя лебединая шея не выдержит груза знаний и этой природной красоты, – хитро улыбаясь, сказал он. А потом с грустью смотрел, когда однажды она пришла на занятия с короткой стрижкой, еще более подчеркнувшей ее красоту. Она не хотела показать, что идет у него на поводу. Просто это был способ обратить на себя его внимание. В тот вечер он ждал ее после занятий на ступеньках институтской лестницы. В толпе будущих медиков он сразу выделил легкую походку и переливающуюся под солнечными лучами аккуратную головку. В этот момент он понял, что хочет быть рядом с нею всегда, а ее сияющие глаза кричали о том, что она влюблена.

– Привет, задерживаешься. Наши давно выбежали, – его голос заставил ее сердце учащенно биться.

– Я зашла в библиотеку, зачетная неделя на носу. Первая все-таки.

– Да, сумка у тебя, как с кирпичами, – забирая ее из рук Литы, констатировал Игорь. – Похвально.

– Компенсирую легкость в голове. Знаний еще нет, а косы уже нет.

– Ты будешь очень красивая, даже если лысой стать решишься.

– Ну, уж ты хватил. Ты решил помочь мне поднести сумку? С чего бы это?

– Я решил, что нам нужно всегда быть вместе, согласишься?

– Шутишь, как всегда. Я порой перестаю понимать, когда ты говоришь серьезно.

– Сейчас я серьезен, как никогда. Поедем ко мне. Моей холостяцкой берлоге давно не хватает тепла и уюта.

– Ты хочешь предоставить решение этой проблемы мне? – Лита отвечала как в бреду.

– Проблем пока нет. Просто, думаю, мы бы отлично дополняли друг друга. Глупо тратить драгоценное время на транспорт, когда есть чудесная однокомнатная квартира. Соглашайся, прошу тебя. Надеюсь, ты уже вышла из возраста, когда на это нужно спрашивать разрешение родителей?

– Так тебе нужна домохозяйка или любимая? – не замечая подтрунивания Скользнева, спросила девушка.

– Я нуждаюсь в гармоническом сочетании будничного и возвышенного.

– Задача со многими неизвестными, – едва сдерживаясь, чтобы не броситься ему на шею, отвечала Лита. Она должна держаться с достоинством.

– Предлагаю решать ее вместе, идет?

Лита не верила, что это происходит с нею на самом деле. Игорь настолько нравился ей, что в своих самых сокровенных мыслях она давно была близка с ним. Теперь ее мечта невероятно, неожиданно осуществляется. Игорь еще что-то говорил, но она видела только шевелящиеся губы и ничего не слышала. Эйфория счастья одурманила ее, сделала неподдающимся язык, окрасила щеки в алый цвет. Скользнев понял, что она готова ради него на все. Его чувства были не настолько глубоки, но искренность Аэлиты трогала. Ей было только восемнадцать, ему ненамного больше – двадцать. Однако свой опыт общения с противоположным полом он считал ощутимым. У Литы, напротив, не было серьезных отношений с мужчинами. Она все время откладывала их на потом. Обладая броской внешностью, она не стремилась расстаться с невинностью. Все ее немногочисленные увлечения не так уж волновали ее, не делали безрассудной. Воображение рисовало ей романтические картины, в которых страстный, настойчивый мужчина почти насильно, но умело делает ее женщиной. Укладываясь вечером спать, она словно совершала ритуал: мысленно в очередной раз отдавалась незнакомому, но волнующему ее мужчине. Все шло к тому, что неудовлетворенная природа требовала свое. И вот перед ней герой ее многочисленных фантазий. Ведь последнее время овладевавший ею мужчина всегда был с лицом Игоря. Пора было воплощать в реальность то, о чем девчонка безмолвно мечтала. Она была готова к этому шагу во взрослую жизнь. Лита чувствовала, что со Скользневым не получится иначе. Она нужна ему вся, без остатка. Хорошо, она согласна решать с ним любые задачи. Он понравился ей с первого взгляда, и ни на кого больше обращать внимания ей не хотелось.

Невысокий, коренастый, светловолосый, черноглазый, он умел быть неотразимым. У него был свой шарм. Он держался уверенно и наверняка подкупал именно этим. Ведь интуитивно женщина, выбирая между красавчиком и уверенным в себе мужчиной, остановится на последнем.

Когда, после такого длительного пребывания вместе, от романтики первых месяцев ничего не осталось, Лита почувствовала себя опустошенной, обессиленной. Пьяные философские монологи Игоря стали нормой жизни. Это настолько не укладывалось в голове, что поначалу Лита принимала происходящее за временный сбой. Все должно было наладиться. Она оправдывала его выходки неприятностями на работе, потерей отца и испорченными с давних пор отношениями с матерью. Но запои становились все длиннее и страшнее. Он превращался в существо, обросшее щетиной и лакающее водку прямо из горлышка. Однажды, прижимая бутылку к губам, он даже расколол передний зуб, настолько сильной была дрожь в руках. Когда водка заканчивалась, он зверел, разбрасывал все, что попадалось на пути. Орал, что она бесчувственная сука, которой трудно спуститься в магазин и облегчить его страдания. Тогда Лита закрывалась в ванной, ожидая, пока он уймется. Чаще он выталкивал ее на лестницу, засовывая ей деньги в ладонь. Объяснять, что с ними делать, не утруждался. Испытывая отвращение к себе, Лита покупала ему бутылку. Он завороженно брал ее и шел на кухню. Такое безумие длилось несколько дней. Все это время Лита была рядом, потому что идти к родителям было стыдно, да и оставлять Игоря одного боялась. Вызывать врача Игорь не давал. Он в бешенстве кричал, что ни один человек не увидит его в таком состоянии, что ему несложно самому привести себя в порядок. Она делала ему нужные уколы, ставила капельницы. Готовила диетическую еду, когда начиналось почечное обострение после невероятной дозы выпитого. Игорь приходил в себя несколько дней. На кафедре, где он учился в аспирантуре, стали с недовольством реагировать на простои в его работе. Диссертация стояла на месте. Научный руководитель не знал, что и думать: талантливый ученик не желал никаких продвижений. Лита безрезультатно пыталась обратить его внимание на положение вещей. Скользнев, как всегда, отмахивался.

– Творческая работа не терпит давления. Оставьте меня в покое, и я в кратчайшие сроки все доделаю, – недовольно ворчал он.

Надежда на победу разума становилась все слабее. Уговоры, угрозы не действовали. Паузы между повторяющимися безумствами становились все короче. Круг их знакомств суживался: старые друзья вежливо уклонялись от общения. Последнее время каждая встреча заканчивалась созерцанием пьяного в стельку Игоря и молчаливого укора в глазах Литы.

– Почему? – в очередной раз спрашивала она на следующий день, когда с протрезвевшим, но вялым и апатичным, с ним можно было общаться. – Ты превращаешься в рядового пьяницу! Что тебя гложет? Игорь, милый, я отказываюсь что-либо понимать.