Она пожала плечами.

Подошла к трем мужчинам, что занимались осмотром и правкой оружия. Те были из чаардана Веторма.

– Уже вернулись? – спросила она. – Быстро же вы.

Самый старший, которого звали Галкой, гневно скривился.

– Мы едва за город выехали, как появились Молнии. На глаз – с пять дюжин. Проехали в сотне шагов от нас, но я все равно видел, как их гляделки горят от мысли о добыче. Тьфу! – Он сплюнул на землю. – Проводник нашего каравана аж обосрался от страха и приказал поворачивать. И пока мы здесь сидим, до тех пор и грошики пропадают, потому как купцы платят от перевезенного товара, а не от времени.

– Кайлеан, а верно, что вас именно Молнии потрепали?

Вопрос задал самый невысокий из них, с ногами кривыми, словно коромысло. Она не сумела вспомнить его имя.

– Еще неизвестно, кто кого потрепал, – буркнула она в ответ.

– Зато известно, чей чаардан прибыл на постоялый двор ночью – окровавленный и на загнанных лошадях.

– Знаешь ли… Грел, – вспомнила она его имя. – У нас за спиной далекая дорога была.

Галка усмехнулся в усы.

– Ты нам здесь, девушка, голову-то не морочь. Куда вас старик гонял?

– За Авенфель, – сказала она чуть менее уверенно, чем хотела, надеясь на кое-какую реакцию.

И не ошиблась. Вся троица аж подпрыгнула.

– Сто миль? – просопел Грел. – Всего лишь с тридцатью людьми? Ласкольник что, ошалел вконец? Туда бы и полка было мало.

Она гордо выпрямилась:

– Полка было бы мало, а вот Серый Волк пошел и вернулся. Гердоонцы десять дней назад перешли границу, сожгли три дворища, прихватили табун лошадей, потрепали военный разъезд и снова сбежали за реку. Вы наверняка о том слышали. Да только наш кха-дар отправился следом. И теперь пятая часть их не сунется больше сюда никогда.

Галка покивал:

– Я слыхал об этом отряде. Говорят, было в нем с сотню лошадок.

Она усмехнулась:

– Меньше шестидесяти. У людей от страха всегда двоится в глазах.

– И что было потом?

– После того как они сбежали за границу, разделились на три группы. Первая пошла на юг, на пастбища, увела коней. Мы накрыли их ночью, когда они встали лагерем. Не знали, что кто-то идет по их следу, к тому же упились награбленным вином, а потому мы взяли их, словно детей, во сне. И кха-дар отослал четверых, чтобы отогнали табун назад.

– Значит, дальше отправились всего двадцать пять?

Кайлеан не стала комментировать.

– Вторая группа направилась к Чарех-Дир, шли тяжело от награбленного добра, словно князья какие. Говорю вам – столько всего везли! Ковры, гобелены, ткани, посуду, чаши, оружие. И все – взятое в дворянских и купеческих поместьях. Даже жалко было оставлять.

Они покивали: мол, что-что, а это они понимают прекрасно.

– Вы до всех добрались?

– Почти. – Кайлеан позволила себе легкий вздох. – У них были уставшие кони, груженные сверх всякой меры, а к тому же им не хотелось драться, потому они сразу же бросились врассыпную. Как видно, всякий надеялся, что именно ему удастся сбежать с добычей. Мы их выбили, – она огляделась: вокруг начала собираться толпа, – легче легкого. Но у одного был такой сивый жеребчик. Эх, скажу я вам, что за конь. Когда перешел на рысь, мой Торин едва поспевал за ним. А потом тот кочевник обрезал вьюки – и мы с Торином словно остановились. Я послала стрелу, но промазала. Сукин сын сбежал.

– Как видно, не то ему на роду написано, – проворчал кто-то за ее спиной.

– Погоди. – Галку рассказ явно увлек. – Получается, вы все то добро вывалили на землю?

– Не оставалось времени, чтобы брать все. Кроме того, согласно закону, все, что мы нашли, прошлый владелец может выкупить за четвертую часть стоимости. Жаль было коней нагружать.

Люди Веторма только усмехнулись.

– Потому мы и взяли лишь то, у чего нет хозяина, – только деньги – и отправились дальше. Тогда-то и начались наши проблемы. Из Чарех-Дир за нами послали погоню, и мы отошли на север. Кха-дар прекрасно знал, что делает: как раз грянула буря, и погоня двинулась на запад, думая, что мы рванули к границе. А мы бочком, бочком, втихую, и добрались до остатков гердоонского а’кеера за две мили перед их стойбищем, подле Аггар-Дум. Мы стоптали их, разогнали пасущиеся табуны и только тогда повернули на запад.

Она замолчала, не зная, что еще можно добавить. Некоторое время стояла тишина.

– Так кто ж вас порезал? – не выдержал Грел.

Она криво усмехнулась.

– Ну как – кто? Молнии.

– Ха! Я же говорил!

– Не напрягайся, Грел, – последний из людей Веторма толкнул его в плечо. – Понятно, что Серый Волк не дал бы потрепать себя кому ни попадя. Сколько их было?

– Сотня. Наткнулись мы на них ночью, и, пожалуй, они столь же сильно удивились, как мы. Мы прорвались, но они пошли по следам. Два дня сидели у нас на загривке.

Галка покивал:

– Наездники Бури. Так далеко на западе. Йавенир редко высылает свою гвардию в эту сторону. Это может означать проблемы. Ласкольник сообщил кому следует?

– Да. Гонцы отправлены в Верлен и Берегонт.

– Это хорошо. Плохо, когда Молнии показываются между разделенными кланами. Может, они готовят серьезный налет?

Она пожала плечами:

– Может. А может, Йавенир послал их, чтобы напомнили строптивым вождям, что это он – Отец Войны?

– Может, и так. – Грел усмехнулся. – Ну хоть что-то хорошее выяснилось из вашего лазанья где не просят. Хорошо быть своевременно предупрежденным. Думаешь, это те же, с которыми вы схлестнулись?

– Ты их видел вблизи? – ответила она вопросом на вопрос.

– Почти как тебя.

– Были побиты?

– Нет.

– Ну тогда это не наши. У тех, с которыми мы столкнулись, щиты треснувшие, а кольчуги в дырах.

– И это хорошо, потому как, – Галка повысил голос, – какое-нибудь дурачье того и гляди начало б гавкать на Серого Волка, что-де его вина, что, мол, он привел за собой Молний.

Кайлеан посмотрела через плечо. Несколько человек пыталось раствориться в толпе. Узнала она старого Вырру и одного из сыновей шорника, которого Ласкольник в прошлом месяце не принял в чаардан. Ну понятно.

– А где мой кха-дар? И ваш?

Галка фыркнул:

– Как это где? Сидят в трактире и совещаются – с бургомистром, Гендориком и парой других купцов. Да с половиной города в придачу. Истинная ярмарка, раздери их.

Она попрощалась кивком и двинулась к постоялому двору.

Внутри было побольше народу, чем она ожидала. Три длинных стола поставили посредине главного зала. Заседали за ними важнейшие из мещан. Остальные толпились под стенами, прислушиваясь и вставляя собственные, часто оскорбительные, замечания.