* * *

С тех пор, как “продала” своего мужа, я впервые увидела его за пять лет. И снова, как когда-то давно, словно была такой же юной, верящей в сказки и принцев девушкой, затрепетала от восторга. О, он изменился! Раньше был просто красивым, а теперь передо мной стоял роскошный… шикарный мужчина. Даже не знаю, какое слово правильнее подобрать. В его внешности появился настоящий лоск, какой бывает только у хорошо обеспеченных, придающих важное значение своему облику мужчин. При мне такого шика в нем не было.

“М-да! — подумалось мне. — Старуха его совсем разбаловала! Что же я делаю? Опять лезу на те же грабли, от которых еле избавилась!”.

Но стоило сомнению едва всколыхнуться во мне, как оно было напрочь сметено его ослепительной улыбкой, такой искренней и радостной, что я не смогла на нее не ответить. А когда Влад сгреб меня в охапку и закружил по комнате, как ни в чем не бывало, словно мы никогда и не расставались, я окончательно растаяла.

Два дня мы радовались нашей встрече, позабыв обо всем остальном, включая наследство и вознамерившихся его отобрать родственников покойной миллионерши. Потом все-таки пришлось вернуться с небес на землю и заняться делами.

В первую очередь, я узнала у своих юристов, кто в городе лучший из адвокатов в делах о наследстве. Хотя меня и шокировал его гонорар, я без колебаний подписала договор, понимая, что от адвоката в нашем деле зависит все, и только в его силах не допустить, чтобы родственники покойной “сожрали” Влада, оспаривая его права на наследование.

После визита к юристу, мы отправились прямиком к Владу домой за его личными вещами. Открывшая двери девица изумленно раззинула рот, увидев Влада, и, воспользовавшись её растерянностью, я бесцеремонно сдвинула эту красотку с дороги таким властным жестом, что она даже не попыталась воспротивиться.

— А-а… вы кто? Что это значит? — донеслось мне вслед.

— Собирай вещи, я жду здесь, — тихо велела я Владу, который лишь молча кивнул и, бросив на девушку полный обиды взгляд, легко побежал по лестнице наверх.

— Я — Екатерина Дмитриевна, один из адвокатов, представляющих интересы Влада, а также его давний друг. А вы? — холодно ответила я, изучая девицу строгим суровым взглядом. Та оказалась весьма недурна собой, не старше тридцати лет, но хамоватые манеры и преисполненный наглости и высокомерия взгляд делал ее неприятной. По крайней мере, лично для меня.

— А я Светлана… племянница. Но… вы не понимаете… Влад — он никто. Всего лишь игрушка моей покойной тетки. И он не может здесь ничего забрать… я не позволю! Я сейчас позвоню мужу… и маме…

— Насколько мне известно, Влад законный муж покойной, а также ее наследник. А вы и есть те самые родственники, которые бросили бедную Маргариту Николаевну в беде, отказав ей в заботе и внимании в последние тяжелые месяцы жизни? А её муж оказался единственным, кто о ней заботился до самого конца?

— Ей все равно ничем нельзя было помочь! — вскричала девица охрипшим от ярости голосом. — Да что вы понимаете! Мы так поступили, потому что любили ее, и нам невыносимо было смотреть, как она умирает! А ему-то что, ему все равно, никто не поверит, что этому альфонсу было дело до этой старой клячи! А заботился он только из-за денег!

— Что ж, значит он их заслужил. И Маргарита Николаевна сама так решила.

— Не могла она так решить! Он ее заставил! Воспользовался ее состоянием, болезнью! Он самый настоящий аферист! Не известно, что он с ней делал, чтобы заставить отдать все ему… даже страшно представить! И вообще… может, это он ее на тот свет и отправил!

Я не удержала гримасу отвращения.

— А что же вы тогда бросили беспомощную женщину во власти такого негодяя? И как же это такой коварный аферист, пять лет терпевший старуху и целый год провозившийся с нею, похоронивший сам, без вас — и вот так запросто, после всего, позволил выгнать себя, оставить ни с чем?

— Так он же слабак, недалекий простачок, что он может — ничего! У моего десятилетнего сына мозгов и то больше!

— Вы совсем меня запутали — то убийца и аферист, то слабак, простачок и ничего не может! Вы уж определитесь с характеристикой, что ли, — я расплылась в издевательской улыбке. — И если он не может, то есть те, кто могут, и кто совсем не из слабаков. Я, например. А Влад совсем не идиот, да, наивен и простодушен, доверчив, что в наше время действительно страшный грех и недостаток, да, не любит напрягать мозги и не умеет ими пользоваться, но это не значит, что их у него нет. И обижать такого человека… нехорошо.

— Лох, короче, если без красивых слов, — отрезала Светлана, разглядывая меня насмешливым взглядом. — Но в наше время лохов имеют. А вы, как погляжу, тоже потеряли голову от его красивых глаз, как моя тетушка. Он вас тоже использует, как ее.

В груди у меня закипело.

— Что ж, я вижу, что пока этот лох "поимел" вас! Оскорблять его я вам больше не позволю! Что касается вашей тети… покойную я знала лично, так что не надо распинаться передо мной насчет ее беззащитности — эту женщину никто бы не заставил, а тем более, не обманул, особенно такой “лох”, как вы сами говорите, как Влад. А еще она была очень умной, и наверняка знала, в чьих глазах она на самом деле была “старой клячей”!

Я фыркнула и отвернулась, не в силах больше смотреть на эту девицу. Вот же мерзкая тварь! Я бы такой тоже ни копейки не оставила.

— Мы сейчас уйдем. Влад заберет только свои личные вещи. Остальное имущество будет описано, недвижимость опечатана. Нотариус сообщит вам дату и время. Вы имеете право присутствовать. Если до того времени что-то из имущества пропадет, включая денежные средства, перечень пропаж также будет составлен и передан в суд. Ничего из имущества Маргариты Николаевны вам не принадлежит, и вы не имеете право ни к чему прикасаться до того момента, когда суд даст вам это право. Только этого не случится, — я покачала головой, с наигранной жалостью снова взглянув на нее. — Я вам не Влад.

* * *

Свое обещание я сдержала.

Не скажу, что процесс был быстрым и не стоил усилий — нет. Родственнички сдаваться не желали — да и было, за что бороться — и даже после вступления Влада в наследство и проигранных процессов не отступали.