Перехватить отца сиды, Дэффида ап Ллиувеллина, оказалось вовсе невозможно — вот усыновил человек ту, кого до Христа почитали за богиню, — так и сам стал чуть не небожителем. Одна слава, что землю топчет — а поди поймай! Хуже, чем МЛАДШАЯ дочь.

А потому Ивор вздохнул да потопал прямо в «Голову грифона», справедливо рассудив, что уж домой к маленькому сыну Немайн непременно вернется. Ивор ошибся. То есть сида, конечно, вернулась — ближе к полуночи, только для того, чтобы провозгласить на пороге:

— Харальд, меня нет! Ни для кого…

И пробежать на хозяйскую половину.

Когда Ивор изложил дело бородатому иноземцу, явно состоящему у сиды на службе, тот только плечами пожал:

— Так она спит. После болезни устает быстро. Так вот до кровати добежит и свалится. Часа четыре поспит — и снова свеженькая… Так и живет: у нас один день, у нее два. Ничего. Раз дело важное, так ты ее подожди. Проснется вечером, дела у нее особого не будет: все еще спят. Ну, разве маленький проснется, с ним повозится. А там спустится перекусить. Тут-то ты и разговор заведешь.

Харальд не учел одного: проголодавшейся сиде печенку — последнее время вкусы Немайн полностью совпадали с епископскими — Гвен, заботливая сестра и главная повариха заезжего дома, велит принести прямо в постель. А ученицы, привыкнув к странному режиму, тоже спать не будут. Вот и получатся этакие посиделки — то ли вечерние, то ли ночные. Потом заорет маленький, Немайн устроит его у себя на коленях.

Эйра будет вызванивать на арфе шотландскую колыбельную, Анна — грызть тыквенные семечки, приготовленные по божественно расточительному рецепту: жареные да соленые. Это прямо сквозь шкурку! Когда половина, если не больше, дорогущей соли отправляется свиньям вместе с шелухой.

Разговор при этом шел такой, что, услышь его Ивор, решил бы — заткнуть уши от греха. Обсуждали, во-первых, невесть куда исчезнувшую пророчицу, как раз голосом сиды и говорившую, а во-вторых — свежее ведьмовство. С пророчицей всем все было ясно, для учениц она свинюшка неблагодарная, а сиде — дите неразумное, но в своем праве: ну, пришла, так ведь не гнали. Вылечилась сама, помогла ухаживать, когда сама сида слегла. Квиты! Ученицы сразу подхватились и стали допрашивать Немайн: что она прочитала в Луковке, да куда та подалась, но сида молчала. Перешли на ведьмовство — понятней, а оттого и интересней. Да и сида охотно о нем шепталась. Даже удивлялась, что ученицам оно показалось несложным. Впрочем, таким на деле и было, представляя собой работу с примитивным нивелиром. Хороший студент на практике за пару дней освоит. При этом у не отягощенных искусом калькулятора и уже вполне постигших искусство вычисления арабскими цифрами в столбик учениц особых проблем сама процедура топографической съемки не вызвала.

Трудности возникли только с изготовлением самого прибора.

Мутное стекло, которое изготавливала местная гильдия, неплохо годилось в окна и на посуду. Даже лупы и зажигательные линзы вполне получались, и небольшие капсулы для уровней. Но Немайн оно не подошло! Сида очень злилась, в качестве ответа на извечное ученическое «почему?» подсунула остекленную трубку и предложила посмотреть. Анна с Эйрой увидели только мутные пятна. После этого Немайн собрала устройство безо всяких стекол: тренога, отвес, уровень, перекрестия — получилось похоже на странное оружие, которым целиться нужно, а стрелять — нет. Дальше стало еще интереснее: сида достала длинную и тонкую полоску льняной ткани и копейное древко, которое принялась раскрашивать в полоску.

За возней с льняной рулеткой и вешкой наблюдали обе ученицы, потому Немайн поминутно приходилось объяснять — что, как и, главное, зачем. Эйра внимала и запоминала. Анна анализировала и не боялась спрашивать.

— Наставница, но если нам нужно отметить угол, то нельзя ли обойтись подобием? Ты ведь говорила, что в геометрии от размера фигуры углы не зависят! То есть сразу, на треноге. И не бегать с рулеткой? И вешку можно тогда оснастить одной большой перекладиной, а не многими рисками. Проще будет. Так, как говоришь ты, проводить измерения смогу только я. Ну и твоя сестра, наверное. А так мы многих научим…

— Точность, — вздохнула сида. — Точность упадет. Надо считать допуск. Если мы сможем позволить себе подобие — пусть будет подобие.

Анна, ведьма настолько сильная и опытная, что, прежде чем попасть в ученицы к сиде, пыталась с ней соперничать, пожала плечами. По ее опыту хорошо исполненного подобия хватало всегда. Вышло и на этот раз.

Так устройство, которое Немайн назвала странным словом «нивелир», обзавелось сменными ракурсными кольцами и окончательно превратилось в прицел, как у скорпиона, только лучше. А обучить добровольцев посмышленее работе с таким устройством довелось именно Анне. И это была только самая малая доля дневной беготни!

Главной заботой стало извечное: деньги. Дэффид явно видел в устье Туи всего лишь крепкую усадьбу, а потому на третий день по выздоровлении вручил приемной дочери тяжелый кошель с сотней полновесных солидов и думать об этом деле забыл. Немайн же усадьба, пусть и крепкая, не устраивала. В ее планах значилась сильная, а лучше неприступная, крепость, защищенный порт, мануфактуры. То есть город. А значит, сотня золотых, которые отец отсчитал — «Из заработанного тобой на ярмарке приданого, дочь! Горжусь! Не подведи!» — на обустройство, должна была уйти очень быстро — здесь же, в столице, на первые задатки. Общая же стоимость строительства по предварительным расчетам составляла около десяти тысяч золотых. При этом сида твердо решила, что до возведения жилого донжона основной капитал, скрытно прикопанный до поры, полежит себе в земле. Уж больно цель заманчивая. Королевская казна поменьше — и то в позапрошлом месяце приманила норманнскую ватагу. А если забрать не все — найдутся жадные до ухоронок волшебного народа, весь лес перероют. И прощай состояние.

Пришлось вертеться.

Ученицы с интересом наблюдали, как сида нарисовала на листе пергамента маленький кружок. Удивительно ровный и круглый. Правильней, чем если бы монету обвела.

— Это новый город, — объявила. — Кому он в таком виде нужен? А никому! А на ненужный город денег никто не даст. А что у нас есть, чтобы город стал необходим?

И провела ниже города горизонтальную волнистую линию. И спустила через него волнистую вертикальную.

— Это берег моря и река Туи. Кому нужен порт в устье? Иноземным купцам. Вон римский дромон чуть не утонул в реке, не доплыв до столицы. А тут у нас и починка, и отдых, и товары сверху можно спустить. Вывод — римлянам уже нужен. Опять же свежую еду и сладкую воду кораблям продают люди принца Риса — значит, и с ним нужно поговорить…

Пока Немайн недужила, греки построили себе подворье — не меньше размером, чем заезжий дом. Так что для визита к Михаилу Сикамбу пришлось переходить дорогу. Ту, что от моста до городских ворот. А это препятствие: Немайн вернулась в образ византийки, а значит, снова напялила башмаки на платформе и длинную сестрину рубашку, чтобы задрапировать удлинившиеся ноги, как положено благородной девице.