под патронажем ЦРУ используя в своих опытах вместо военнопленных, узников американских психиатрических клиник. Все эти годы, до нас доходили лишь обрывочные данные об этих экспериментах, а после распада Советского Союза агентурная сеть и вовсе была утрачена. Однако опыты продолжались и по всей видимости увенчались успехом…

Речь лектора сопровождалась слайдами сначала из фашистских концентрационных лагерей, а потом из американских психбольниц, на которых можно было разглядеть подопытных с головой опутанной пучками проводов.

— Я не просто так в начале лекции показал вам эту вспышку в небе над городом, вот это, — лектор сменил слайд, на котором был почти в точности такой же объект, — эта вспышка зафиксирована в небе над столицей Соседней Страны за несколько дней до накрывшей её оранжевой чумы. Вот эта, — ещё одна смена кадра, — в небе над Тегераном в январе 2018года, а вот эта… в небе над Каиром в 2011 м…

На экране сменялись вспышки света разных размеров на ночном небе практически не отличимые друг от друга.

— В связи с чем мы предполагаем, что мы, вслед за перечисленными странами, стали жертвой вероломного нападения извне — на нас напали с использованием этого оружия. Я думаю каждый из вас заметил странности в поведении некоторых своих знакомых, — теперь по залу кивали почти все, — которые резко поменяли своё отношение к нашей стране буквально в последние два-три дня…

Хм, Сергей задумался. Определённо это было правдой, даже продавец магазинчика у дома, в который омоновец заходил чуть ли не каждый день, стал коситься на него недружелюбно, а соседи не здоровались с ним с первого дня протестов. Да, профессор прав — люди внезапно изменились. В глазах он замечал осуждение, в жестах — враждебность. И это в его адрес! В адрес человека, который защищает этих людей от опасности извне!

— …в связи с чем, правительством принято тяжёлое решение, отпустить часть задержанных и свести к минимуму новые задержания…

По залу прокатился глухой ропот.

— Знаю-знаю! — замахал руками профессор, — сложно проявлять снисхождение к преступникам! Но наш Великий Президент добр и справедлив! А эти люди, по сути, больны… Однако, — профессор поднял вверх палец и прищурился, — мы не можем восстановить порядок на улицах, без наказания преступников, пусть и находящихся под влиянием извне. Поэтому с этого дня бойцам будет выдано нелетальное оружие, которое вы можете использовать без всяких ограничений. Президент надеется на вашу сознательность — было бы крайне желательно, чтобы вы наносили протестующим такие повреждения, которые не позволят им участвовать в новых протестных акциях — ломайте им ноги, руки, рёбра, но, по возможности, сохраняйте этим заблудшим душам жизнь. Помните — не каждый человек имеет такую же сильную волю и способность к сопротивлению как боец спецподразделения… Впрочем, Президент заверил, что понимает — в бою невозможно оценить силы и наносимые повреждения на 100 %, поэтому даёт гарантии, что бойцы превысившие свои полномочия не понесут никаких наказаний, а отличившиеся будут представлены к наградам и внеочередным званиям.

Теперь они выходили на улицы каждую ночь и расправлялись с мятежниками прямо на месте. Людей на улицах становилось меньше, но организованы они были всё лучше и лучше — как будто откуда-то издалека ими управлял единый центр сознания: протестующие вставали в сцепки, атаковали внезапно и перемещались по городу стараясь избегать открытого столкновения.

Впрочем, разбивать небольшие группы протестующих было намного проще, чем ломать баррикады, так что эта работа даже доставляла Сергею удовольствие. Однако волна враждебности чувствовалась бойцами даже под прикрытием стальной брони. Проезжающие мимом машины злобно гудели, чем бесили Сергея ещё больше, несколько раз улучив момент удалось огреть дубинкой лобовое стекло.

Со временем бойцы наловчились делать это хорошо — особым шиком считалось одним ударом дубинки приврать всё стекло в ледяное крошево. Но заглушить лезущую изо всех щелей ненависть было не так-то просто.

— Твари! Подонки! Мрази! — неслось со всех сторон, и казалось, что весь город сошёл с ума.

После того, как Сергей, в тяжёлой боевой амуниции, не смог догнать очередного ублюдка оскорбляющего честных офицеров, нервы его не выдержали и он просто начал палить по окнам, пока командир не дал приказ отступать к фургонам.

В машине Сергея трясло от бессильной злобы и ненависти. Несмотря на приказ задерживать как можно меньше, они всё-таки наловили целый фургон протестующих, и прибыв на базу по обыкновению покидали их на пропитанный кровью пол тренировочного зала — после аврала первых дней убирать помещения перестали вообще и в них стоял стойкий запах крови, мочи и пота.

Заскучавшие бойцы периодически таскали какого-нибудь случайно выдернутого выродка «на допрос», где просто били, чтобы отвести душу — это было гораздо проще, чем гоняться по всему городу за оскорблявшими их подонками, и мало кто мог отказать себе в таком удовольствии.

Сергей с Денисом тоже вытащили себе «грушу», которой неожиданно оказалась совсем молодая девчонка. Девчонку приволокли в оружейную и заставили раздеться до нижнего белья. Красивое тело девушки было покрыто кровоподтёками, тварь была похожа на человека и вела себя как человек… ну почти. Разумеется бойцы понимали что это лишь видимость — люди не бунтуют против государства и не перечат воле правителя.

— Ну что тварь, — начал Сергей, ударив девушку тыльной стороной зашитой в броню перчатки по нежному детскому личику, — признавайся, кто вам платит? Откуда получаете приказы, — и не дав ни секунды на ответ ударил ещё раз.

Но девчонка лишь тряслась от страха, и повторяла как заведённая только одно:

— Мальчики… мальчики… пожалуйста не бейте…

Тут в дело вмешался Денис и ударил девчушку под дых так, что она рухнула на пол как мешок с говном и вместо ответов на вопросы могла лишь жалобно хватать ртом воздух.

И вдруг девочка вздрогнула и замерла, казалось, даже перестав дышать. Сергей проследил за её взглядом и только сейчас увидел что в караулке уже валяется один жмур — его неестественно вывернутая шея под невозможным углом была отведена в бок, а открытее уже ничего не видящие глаза смотрели прямо на девушку.

— Давай её …того? — предложил Денис устало отстёгивая крепления бронежилета.

Но на лице Сергея отобразилась лишь гримаса брезгливости

— Это же тварь… как ты будешь совать своё … в это? Давай просто убьём её да и всё, их всё равно девать уже некуда…

Как будто в подтверждение его слов дверь караулки распахнулась, и какой-то молодой сержант кинул бойцам:

— Не надоело развлекаться? Их там в зале человек двести или триста, а везти некуда! — и бросив раздражённый взгляд на едва шевелящуюся на полу девчушку