Конечно, для большинства американцев и других людей, живущих в богатых развитых странах, переработка отходов – насущная потребность в деле охраны окружающей среды, а не бизнес. С этой точки зрения переработка требует меньшего числа деревьев, меньшего количества скважин и меньшего потребления энергии, чем производство из первичных материалов (пивная банка из вторичного материала требует в производстве на 92 % меньше энергии, чем такая же банка из исходной руды). Однако без финансовых стимулов никакая этическая система не станет трансформировать старую пивную банку в новую.

Мировой бизнес переработки отходов – неважно, насколько он «зеленый» и экологически безопасный, – на 100 % зависит от пользователей, потребляющих товары, сделанные из других товаров. Эта неразрывная связь между спросом на сырьевые материалы, потреблением и переработкой – одна из доминирующих тем на следующих страницах книги. Расчет здесь прост: единственная причина, по которой вы можете перерабатывать, – вы что-то потребили, а единственная причина вашей возможности потреблять какие-то продукты – потому что кто-то занимается переработкой. По всему миру мы перерабатываем то, что мы покупаем, а покупаем мы много.

Тем не менее, вопреки заявлениям некоторых перерабатывающих компаний, одни товары – например, смартфоны – можно переработать только частично, а другие – например, бумагу – только ограниченное число раз. В этом смысле переработка – всего лишь средство немного дольше оттянуть появление мусорщика, который отвезет вещи к захоронению на свалке. Если вы в первую очередь заботитесь об охране природной среды, то переработка – третий по порядку вариант в хорошо известной пирамиде, ее изучают американские школьники: сокращение, повторное использование, переработка[4]. Увы, большинство людей проявляют мало интереса к уменьшению потребления или повторному использованию своих товаров. С учетом этого переработка становится худшим лучшим решением.

Но каким! Согласно американскому Институту промышленной переработки отходов (ISRI) – торговой группе, расположенной в Вашингтоне (округ Колумбия), в 2012 году в США было переработано 46,35 млн тонн бумаги и картона, что сохранило 1,53 млрд кубических ярдов (1,17 млрд кубических метров) пространства в захоронениях; 75,19 млн тонн[5] переработанного железа и стали сэкономили 85 млрд килограммов железной руды и 47 млрд килограммов угля (примерно 60 % американской стали выплавляется из металлолома); 5,45 млн тонн переработанного алюминия сэкономили более 76 млн МВт·ч электроэнергии. В Китае, где промышленность гораздо сильнее загрязняет окружающую среду, чем в США, величины еще более поразительны и, можно сказать, еще более важны. По данным Китайской ассоциации промышленности цветных металлов, переработка металлов (без железа и стали) между 2001 и 2011 годами сэкономила Китаю 110 млн тонн угля и потребность в добыче 9 млрд тонн руды. В течение того же самого десятилетия стремление Китая использовать переработанный алюминий не дало попасть в печально известные своей загрязненностью небеса страны 552 млн тонн двуокиси углерода. Сегодня Китай – крупнейший потребитель меди в мире, и добрых 50 % потребностей в этом металле покрывается переработкой. Везде, где есть перерабатывающая промышленность – то есть повсюду, – найдутся подобные примеры, включающие все виды вторсырья, от одежды до автомобильных аккумуляторов.

Эта книга не обязательно убедит вас принять суровую реальность перерабатывающей промышленности, но она, безусловно, поможет вам понять, почему свалки выглядят так, как они выглядят, и почему это не так уж и плохо. По моему опыту, самая худшая, самая грязная утилизация лучше, чем самый лучший начисто вырубленный лес или самый современный мусорный полигон под открытым небом.

Примечательно, что у Рэймонда Ли в компании Yong Chang Processing нет синих или зеленых мусорных контейнеров, нет плакатов, призывающих людей снижать потребление, повторно использовать и перерабатывать вещи, а рядом с копировальными аппаратами нет картонных коробок, заполненных использованной офисной бумагой. Это грубая фабрика в грубом промышленном городке посреди старых сельскохозяйственных участков, на ней работают мигранты, ищущие лучшей жизни. На первый взгляд, во всяком случае, компания Ли вовсе не соприкасается с аккуратно рассортированными банками, бутылками и газетами, которые многие американцы выставляют на обочины или тщательно сортируют в своих домах.

Важно помнить: успех Рэймонда Ли состоит не в том, что он эксплуатирует своих работников больше, чем какая-нибудь американская база. Просто Рэймонд Ли сумел воспользоваться возможностью, давно признав простой факт: превращение Китая в крупнейшую мировую экономику создает аппетит, который можно удовлетворить только за счет импорта отходов – металлических, бумажных и пластмассовых. Если Китай не импортировал бы эти ресурсы, ему пришлось бы добывать их в шахтах и скважинах.

Когда я стою на фабрике Рэймонда Ли и смотрю, как его рабочие добывают медь из рождественских гирлянд, мне в голову немедленно приходит вопрос: почему никто не может утилизировать гирлянды в Соединенных Штатах?

Я разбирался в этом больше десяти лет, посещая перерабатывающие предприятия по всему миру, и причина не в технологии (водяной стол Рэймонда Ли – всего лишь более причудливая версия лотка золотоискателей для отделения самородков от песка). Проблема скорее в бизнесе: по состоянию на 2012 год на быстро растущий Китай приходилось 43,1 % мирового спроса на медь. Между тем медленные темпы развития США требовали всего 8,5 %. В этом и состоит разница между страной (Китай), которая имеет растущий средний класс и которой еще предстоит построить много зданий и инфраструктуры, и страной (США), где рост доходов стагнирует, а траты на инфраструктуру прошли пик еще десятилетия назад. Если вы сегодня строите где-нибудь в мире медеплавильный завод, то, вероятнее всего, это происходит в Китае. Если вы строите фабрику по переработке отходов для обеспечения такого плавильного завода, она, возможно, окажется в Шицзяо.

Однако мои слова не означают, будто в Соединенных Штатах нет надежды на переработку. На самом деле американские производители (по общему объему производства уступающие только китайским) по-прежнему используют примерно две трети всех переработанных материалов, производимых внутри США. Проблема (если вы хотите рассматривать это как проблему) в том, что американцы покупают не только товары, произведенные в США; они также импортируют колоссальные объемы промышленных товаров. В результате американская экономика потребляет – и выбрасывает – намного больше, чем производится на внутреннем рынке. Избыточные отходы нужно куда-то девать. Один вариант – экспорт, второй – захоронение. Поэтому никого не должно удивлять, что Китай – одновременно и крупнейший экспортер новых товаров в США, и крупнейший импортер американского вторсырья.

Вот из-за чего Китай стал предпочтительным местом, куда идут американские отходы, и почему это в целом полезно для окружающей среды. В конце концов, Китай и другие развивающиеся страны готовы и способны переработать то, что не будет (или не может) делать индустрия утилизации в США – перерабатывать собственные отходы страны (рождественские гирлянды – лишь маленький пример). Когда Китай перестает закупать американское вторсырье, оно начинает течь на свалки для захоронения; в огромных масштабах такое происходило в 2008 году, когда из-за мирового финансового кризиса в Китае остановились фабрики. В результате большая часть моей книги говорит о Китае и Соединенных Штатах. Но есть и исключения: мировая индустрия переработки поистине всемирная, и потому дальнейшее повествование затрагивает многие страны, особенно развивающиеся.