кошмаров или громкого шума. Голова болела, словно от удара. Телом ощущалась прохлада и странная свобода, словно он…

Ну так и есть – раздет. Он скривился, когда приподнял голову и увидел обнаженного себя на красно-золотом покрывале широкой кровати. И не узнал. Когда он успел накачать такие мышцы? Откуда столько шрамов? Ведь еще вчера… а что было вчера?..

Пустота в голове требовала заполнения. И лучше с самого начала. Кто он такой? Странный вопрос, как можно не знать, кто ты? Ну да, он – Ксайрон Фаронар, княжич, наследник княжества Ильмарис… Это имя… пришло понимание, что он не произносил его и не слышал уже очень давно. Имя прорвало плотину памяти.

Да, он княжич, у него есть брат-близнец Ксантар и старший брат Мэллар. Он эльери, двуединый – одна душа, два тела, человек и зверь. Его зверь – снежный барс. Он охотник. Его добыча – преступники и народы Ордена Порядка. Он закончил академию и на осколке под названием Анорис сдал последний экзамен. И отправился домой. Верно. Возвращение связано с предсказанием. Конечно, он же не только наследник, но еще и рожденный зверем – предсказатель.

Ксайрон хорошо помнил детские шалости с Ксантаром и выволочки отца за них – в основном в виде внеочередных экзаменов. Помнил, как на следующий день после одной такой проказы к нему пришел Дар предсказателя. Пришел с болью и кровью, но помог спасти жизнь будущему другу, Вестану.

Пришло воспоминание и о знакомстве с рыжим Ксайратом, которого брат прозвал почти-тезкой из-за одинакового первого слога имени. Ксайрат прибился к ним в один из первых дней в университете, якобы заблудился в коридорах, как и они с Ксаном. Как часто Ксайрон думал в следующие годы о его истинных мотивах – настоящая ли это дружба или он хочет только власти и теплого места возле будущего князя? Ответ он получил только через десять лет.

Ксайрон вспомнил, как ему явилось то знание, что лишь раз в жизни делает себе предсказатель. Чаще всего это видение поворотного момента в жизни, реже – видение смерти. Но в том видении было так много смертей. Они с Ксантаром потратили не один вечер за придумыванием такого состава отряда, где выживет как можно больше их товарищей. Он помнил, как тяжело далось расставание с Ксантаром, первое в жизни. И он вспомнил ТОТ день…

Его отряд возвращался домой. Ксайрон знал, что на одном из осколков их будет ждать засада. Хотел сообщить товарищам заранее, но голосовые связки свело судорогой – сама Судьба не позволяла говорить. В те дни ему оставалось надеяться, что получится предупредить хотя бы незадолго до нападения.

И вот знакомая роща. Ксай знает ее до последнего листика и веточки, хотя ни разу и не бывал здесь. Вон там, где с одной стороны овражек, а с другой земляная насыпь, их и ждут.

– Засада впереди, – тихо сказал он. – Приготовьтесь.

– Так давай обойдем, – с удивлением ответил Ксайрат и попытался остановить лошадь, но княжич схватил ее за узду и направил дальше.

– Помнишь, мы прошли деревню? Они ее спалят вместе с жителями, одного оставят, чтобы сообщил всем, кому сможет. Потом еще одну и еще. И так до тех пор, пока мы не повернем ради охоты на них, – очень спокойно и размеренно объяснил Ксайрон.

– Так давай не повернем, а просто доедем до дома, – пожал плечами почти-тезка.

Раздались возмущенные выдохи и фырканье от тех, кто слышал эти слова. Но встрять в разговор княжича и ринтея, члена его стаи, никто не посмел.

– Ради собственной шкуры ты готов пожертвовать сотнями, а то и тысячами чужих жизней? – холодно поинтересовался Ксайрон.

Вокруг образовались метра три пустого пространства. Другие эльери с брезгливостью смотрели на рыжего ринтея и украдкой проверяли оружие.

– Если останусь жив, смогу спасти сотни тысяч жизней, – пожал плечами Ксайрат с таким видом, будто это самая очевидная вещь на свете.

– Как же ты будешь спасать сотни тысяч, если не готов рисковать собой ради нескольких сотен? Почему ты считаешь их жизни менее ценными, чем тех тысяч?

– Их меньше, – удивленно воскликнул почти-тезка.

– Именно из этих сотен образуются тысячи. Не придешь на выручку им, воображаемых тобой сотен тысяч не будет, – Ксайрон едва сдерживал себя, чтобы не дать в зубы Ксайрату.

Именно в этот момент княжич принял окончательное решение что заберет кольцо ринтея у него, как только они вернутся домой… если они вернутся домой. Поведение и методы Ксайрата беспокоили его еще на Анорисе, этот же разговор расставил все по местам. Но Ксайрон не успел ничего сказать.

– К оружию! – крикнул кто-то с головы отряда.

Все произошло именно так, как он видел несколько лет назад в предсказании. Звон оружия, треск и сполохи заклинаний, крики и стоны. Сам Ксайрон успел расправиться с двумя, может, с тремя – последний упал, но мертвым или раненым, не известно. А потом появился тот высокий блондин. Более сильный и опытный, он выбил меч из рук Ксайрона и занес над ним секиру. Княжич, больше привычный к нападению, нежели защите, сформировал в руке ледяное копье и слишком поздно понял, что щит подошел бы лучше. От двух взмахов секирой он увернулся, один раз смог оцарапать противника копьем. Только о дуэли и речи быть не может в такой свалке. Когда княжич открылся, один из нападавших увидел возможность и нанес удар такой силы, что голова, казалось, сейчас лопнет. Потом последовал удар в корпус и по шее…

Но это не последнее воспоминание, понял Ксайрон, лежа на кровати.

Очнулся он на гнилой соломе в темной сырой камере. Освещением служил чадящий факел где-то в начале коридора – его едкий дым ощущался в каждом углу темницы и смешивался с сомнительным ароматом его ложа. И что-то еще, едва заметное бледно светилось под боком. Из одежды на Ксае оставили только набедренную повязку и маску – ее невозможно снять без согласия носителя, зачарование не позволяет. Один глаз не открывался, все тело саднило и болело, разве что переломов удалось избежать. Ужасно хотелось пить.

Удалось перевернуться на спину и сесть без стона. Звона цепей не последовало. Да и зачем, если