смекнуть, что на языке мехара «север», а что «восток», контуры карты тоже есть, шкала расстояний имеется. Полуостров наш от прочих отличить могу.

Эфир снова заработал, когда корпус чуть восстановился. Сперва, тихие звуки с помехами, едва разборчивые.

Но затем я услышал голос подполковника:

— Не поверишь, кого я засёк на радаре. Господи, сколько лет, сколько зим…

— Докладывай, Кость, — произнесла принцесса сварливо.

— Наш старый добрый «Красный медведь» нарисовался.

— Всем внимание!! — Завизжала Небесная. — Поймать любой ценой!!

— Иду на перехват!

Глава 2

А столица манит все сильнее

Воздушное пространство Уссурийского залива.

8:18 по местному времени.

Стремительно несущаяся точка на радаре в пяти километрах впереди ничего хорошего не предвещает. Как и ещё две сближающиеся с фланга со стороны Владивостока.

Слышу все их переговоры и ещё больше злюсь.

Когда вот так судьба висит на волоске. И даже не моя. Когда может в один миг разрушиться последний оплот надежды, открывается второе дыхание. А скорее уже и третье.

Медведь частично восстановил корпус и лезвия, высосав из меня ещё больше сил. Но пока я парил в небе, немного отдохнул и приготовился к очередному испытанию.

Пять мехаров решили поймать меня.

Но я уже знаю, где радар не ловит. Поэтому стремительно снижаюсь, падая практически камнем вниз. Попутно подмечаю идущий в мою сторону сторожевой броненосец, который, похоже, тоже участвует в поимке Красного медведя.

На горизонте виднеются и несколько дирижаблей.

Взбесились что ли⁈ Идите так Находку защищайте.

Перед водной гладью притормаживаю, но мехара несёт, поэтому перехожу на горизонтальный вектор движения с постепенным снижением. Вскоре погружаюсь в воду, уходя с поля видимости радаров.

Уже знаю, что когда на воде блики от солнечного света, объект под водой не так просто увидеть. Особенно на глубине сорока–пятидесяти метров, куда я спускаюсь стремительно, чтобы залечь на дно. В прямом смысле этого слова.

У радара есть один большой минус — он не показывает высоту, на которой объект. Всё на одной плоскости. Надеюсь, у гвардейцев нет особых настроек, иначе они поймут, что я снизился к воде и спрятался в море.

Затаившись минут на пять, я продолжил движение уже в другом направлении, поглядывая с тревогой на поверхность. Очень сложно было привыкнуть к круговому обзору, когда ты в воде. А теперь состояние, будто ты в аквариуме, или аквариум вокруг тебя — совершенно не смущает. То рыба блестящая косяками ходит, то медузы прямо о броню бьются. Двухметрового тунца увидел, вообще меня не испугался, в метрах проплыв! То акулы с касатками стали мерещиться во впадинах, то мехары плывущие в толщах за мной попятам.

Ежи чёрные на камнях, водоросли, ракушки. В некоторых местах вообще можно закопаться в местной подводной фауне даже такой бандуре, как Медведь. Корабль ржавый, весь в водорослях и ракушках, давно затонувший впервые увидел. Разволновался, долго на него смотрел, пока проплывал мимо.

А вообще никогда бы и не подумал, что под водой может быть так завораживающе красиво и до жути загадочно.

Когда уже стало не так глубоко, двинул ускоренно в сторону своей бухты. Ближе к утёсу я понял, что пронесло.

На этот раз воздуха в кабине осталось впритык, когда я открутил вентиль, поднимающий заслон снаружи. Вот зачем Медведю нужны были кисти. Хотя бы для этого.

Заплыл в тоннель, встал на ступенчатый подъём и пошагал, выходя из воды, а вскоре уже грузно, но вдыхая вновь свежий воздух, нагоняемый снаружи. Поставил меха на место, затаив дыхание, надавил рычаг открытия кабины. Какое счастье, что повреждения не заблокировали меня внутри. Стоило ещё немного побыть в кабине, дабы дать машине восстановиться полностью. Но сил нет.

Обычно Фёдор здесь встречает, но сегодня я не сказал ему, что у меня рейд. Чтоб не волновался. Иначе сам буду волноваться вдвойне.

С помощью крючка на палке, завесив плащ–палатками исполина, осел рядом на деревянный пол, где благополучно распластался.

Знаю, если не появлюсь до обеда, меня хватятся в эскадроне. Но выплывать через грот сил вообще никаких нет. Поэтому стал засыпать прямо на полу с мыслью о том, что сюда надо бы притащить хотя бы шерстяное одеяло, чтоб под спину подстелить. А лучше два.

Мы приспособили верёвочную лестницу на входе, теперь сюда можно попасть и не в прилив. Поэтому я знал, что Фёдор при желании найдёт меня.

Он как раз и растолкал к обеду. Всё–таки умудрился перепугать деда.

— Андрей, ну куда ты полез? — Возмутился сразу.

— Да никуда, — пожимаю плечами, принимая сидячее положение.

— На японцев ходил? Признавайся, — наседает.

— С чего взял?

— Вижу по мехару, на броне следы от пуль, а на лезвиях остатки красной и бежевой краски, как раз японский флот так корабли окрашивает. Днище у них красное.

— Ну слетал, за Находку поддать им немного, — признался.

— На целый флот? Ты в своём уме, Андрюша? Японцы опаснее всяких оргалидов будут. Коварные, обозлённые, своего не упустят.

— Да что уж говорить, — бурчу, поднимаясь. — Где твоих оргалидов искать? Руки чешутся.

— Где, где. На Хоккайдо их кишмя кишит по слухам. Там тебя уж точно императорская гвардия ловить не будет. На север по материку рванёшь, а потом на восток, час лёту.

— И это ты знаешь?

— А что знать? — заворчал дед. — Они ж над Уссурийским заливом разлетались, как во время атаки оргалидов не летали. Прям взбесились. За Медведем охота велась большая и тогда. Эта машина особенная, она властям позарез нужна. Так дед твой покойный говорил. Он всегда ночью летал, чтоб всех с толку сбить. Давай–ка ты тоже не подводи, следуй его примеру.

— Хорошо, — отвечаю вымученно и поднимаюсь, чувствуя себя развалиной.

Пошатываюсь, Фёдор придерживает.

— Во, во, облетался, — критикует.