руку. Он отдёрнул руку, но его с мягкой настойчивостью опять взяли за руку. Вдруг он понял, что это была откуда-то взявшаяся Нонна. Нонна быстро потащила спотыкающегося Колю из барака на волю.

Не отпуская его руки, ничего не говоря, Нонна повела его на самый край спящего лагеря. Коле мерещилась погоня, и он пошёл дальше, в поле, Нонна покорно следовала за ним. Они молча шли, пока редкие стебли кукурузы не скрыли лагерь из виду. Коля остановился, никакой погони не было слышно. Кроссовки были мокрые и тяжёлые от глины, майка намокла от мокрых стеблей, дул сырой ветер. Колю била нервная дрожь. «Надо обратно идти» — буркнул Коля, боясь посмотреть на Нонну.

Под ярким светом взошедшей луны лагерь был белого цвета, беззвучен и неподвижен, то есть безопасен. На краю лагеря им попалась скамейка и Нонна решительно села на неё. На грязной и мокрой скамейке было так сыро и холодно, а Нонна так дрожала, что Коле было естественно обнять Нонну. Нонна отдернулась. Колю, как током ударило: конечно же, то, что он сделал было грубо, неуместно и, обидело её. Ему стало так досадно на свою глупость, что он отсел и стал бормотать извинения, не подымая глаз на неё. Нонна смотрела на него с торжественным выражением, и, когда Коля замолчал, она сделала то, к чему готовилась, поцеловала его в губы. Коля дёрнулся от неожиданности и от боли, Нонна быстро вытерла губы, испачканные его кровью, и вновь его поцеловала. Поцелуй Коле не понравился: женские губы оказались неожиданно мягкими, мокрыми, пахло изо рта неприятно, но Коля не решался ни прервать поцелуй, ни улыбнуться, ни переменить неудобную позу, боясь оскорбить Нонну. Нонна тоже не была уверена, не обидит ли она Колю, если не ответит на такую ненасытность, и их первый поцелуй был очень долгим…

Было уже утро, когда Коля прокрался в незакрытую дверь барака. Он был грязный и мокрый, бледное лицо его было покрыто серыми синяками, губы были чёрные от запёкшейся крови, но он был счастлив и косые лучи солнца, проникавшие в грязный барак, подтверждали это счастье. Все прежние страхи казались далёкими, но, всё же, с облегчением он увидел, что его обидчики надёжно спят.

Счастливым его делало ощущение, что он тайно приобрёл драгоценность и теперь может наедине разглядывать её. Драгоценность эта была власть над девушкой. Не раздеваясь, он осторожно лёг на свою кровать и попытался обдумать, что произошло в эту ночь. Всё в нём ликовало и дрожало от воспоминания о поцелуях, неприятные мысли казались неважными и солнечные лучи, упавшие на синяки и разбитую губу не помешали ему заснуть.

КОНЕЦ