надо быть собственником. Театр – общий. Твой и мой.

– Ну да, мой и твой, – кисло промямлил Карабас. – Давай же скорее указ!

– Его надо переписать! – вздохнул Шарабан. – У меня ужасный почерк! Эй, Писарь! – И он позвонил в большой колокольчик, точьв-точь такой, в какой звонит школьный сторож, если испортится электрический звонок. Только этот звонок был золотой и, разумеется, был сделан на деньги тех, кто платит налоги.

Тут же вошел Писарь и поклонился. Он старался быть дисциплинированным. Не будешь дисциплинированным – потеряешь работу.

– Что угодно, господин чуть ли не министр? – вежливо спросил Писарь.

– Мне угодно, чтобы ты переписал эту бумагу, – небрежно заметил Шарабан, – да поскорее! Чтобы через полчаса было готово! И без единой кляксы!

– У меня по чистописанию всегда было пять, – хмуро сказал Писарь, свернув указ в трубочку, посмотрел в нее на чуть ли не министра и ушел.

– Какой нахал! – заметил Шарабан и допил кофе. – А вы, бесценный Карабас Барабас, идите к театру! К нашему театру! А вслед за вами туда придут солдаты с указом! Хи-хи-хи!

– Обожаемый Шарабан Барабан! – простонал Карабас.

– Обожаемый Карабас Барабас! – прослезился Шарабан.

– Несравненный Шара… Скорее, в театр, в театр! – И он пулей выскочил из комнаты.

Но Шарабан этого не заметил.

– Несравненный Карабас Барабас! Где же он?! – И Шарабан бросился к окну, которое не открывалось уже двадцать четыре года из-за боязни сквозняков и уличного шума.

Между тем Карабас Барабас и его компания уже мчались по улице. Первым вприпрыжку, как козел, бежал Дуремар и громче всех кричал:

– Скорее! В театр! Да здравствует искусство! Я буду кассиром!

Тут он поскользнулся и шлепнулся в лужу. Но никто не стал его поднимать. Все торопились. Каждый хотел быть кассиром.

КОРОЛЬ ИЗДАЛ УКАЗ

Писарь уселся за свой столик, выключил радио, которое передавало рекламу консервов из тухлой рыбы, прочел указ и только ахнул:

– Какой ужас! У папы Карло хотят отобрать театр! Неужели я больше никогда не увижу его представления?.. А несчастные артисты снова попадут в плен к Карабасу! Скорее предупредить их! – Он так быстро вскочил, что пролил чернила на брюки, но не стал отдавать их в стирку – некогда было. Он выскочил на улицу и помчался прямо к театру проходными дворами, кривыми переулками и сквозь дыры в заборах, через которые лазили обычно только бродячие собаки да толстые крысы, объевшиеся в личной кухне Тарабарского короля.

А на площади перед театром, ничего не подозревая, продолжали танцевать Буратино и его приятели.

И вот сюда откуда-то с забора свалился Писарь. Он совсем запыхался от быстрого бега и еле простонал:

– Стойте! Стойте!

Но Буратино и его приятели не желали стоять на месте. Они мигом затащили Писаря в круг, взяли его за руки, и он запел в ритме танца:

– Не могу я танцевать! Дело важное весьма!

И тогда все остановились, и папа Карло сказал, протерев очки:

– А что случилось, друг мой?

– Интер-ресно! – протянул Буратино. – Откуда вы упали?

– Я лез через забор, – сообщил Писарь.

– Ах, как нехорошо лазить через заборы! – сказала Мальвина.

– Иногда это можно, – вздохнул Писарь. – Когда спасаешь друзей!

Все были очень удивлены, а Писарь перевел дух и устрашающим шепотом произнес:

– Берегитесь! Сюда спешит Карабас Барабас!

– Опять этот Карабас, – хмыкнул Буратино. – Мало ему тех шишек, которые он от меня получил?

– Видимо, мало, – заметил Писарь. – Он бежит сюда со своей компанией! Я перелез через забор, разорвал брюки, но опередил их на целых пять минут!

– Но что ему нужно здесь? – пожал плечами папа Карло.

– Вот! – И Писарь протянул ему бумагу. А потом совершенно невпопад затанцевал, видимо, от огорчения и снова запел в ритме танца: Король издал указ: театр забрать у вас! Взамен же – свой портрет! И дружеский привет!

Мальвина, конечно, тут же упала в обморок. Пьеро попытался поддержать ее, но ему тоже стало дурно, и он упал. К счастью, обоих подхватил Артемон.

– Нашли вр-ремя падать в обмор-рок! – пробурчал Буратино.

– Надо скорее уходить отсюда! – взволнованно произнес папа Карло. – А то Карабас Барабас опять заставит бедных артистов работать в своем театре.

– Что? Уходить? – возмутился Буратино. – А как же наш театр?

– Делать нечего, сынок…

– Будем драться! – храбро заявил Буратино.

– Гав-гав! – воинственно подтвердил Артемон.

– Как мы можем драться с солдатами короля? Нас слишком мало, и мы безоружны… – вздохнул папа Карло.

Тут Артемон понюхал воздух и заявил: «Гавгав!» Он умел произносить свои «гав-гав» на разные лады. Это вполне заменяло ему язык. И друзья его отлично понимали.

– Скорее бегите! – завопил Писарь. – Они уже близко!

– Гав! – утвердительно кивнул Артемон и многозначительно указал лапой направо.

– Очнитесь! – крикнул Буратино. – Мальвина и Пьеро, в др-ругой р-раз будете падать в обмор-роки! Сейчас некогда! Похоже, что пора удир-рать!

И тут все услышали звон стальных подков Карабаса Барабаса в самом конце улицы.

– Бегите! – крикнул Буратино. – Я буду пррикр-рывать отступление! – И он вытащил откуда-то крепкую деревянную дубинку.

– Гав! – заявил Артемон и встал рядом с Буратино.

– Идем с нами! – сказал папа Карло Писарю. – Что тебе делать там, во дворце короля?

Но тот только грустно покачал головой:

– Куда я пойду? У меня дома жена, дети… Не могу. Лучше я пока спрячусь! – Он нырнул в подъезд театра и накрылся шляпой.

А папа Карло и все артисты моментально исчезли. За ними отступили Буратино и Артемон, и площадь на секунду опустела.

КОШЕЛЕК БЕЗ ДЕНЕГ

Но тут появился Карабас Барабас со своей компанией. И на площади стало шумно, как на рынке.

– Ага! – завопил Карабас. – Театр снова мой!

– Ваш, дорогой Карабас Барабас! Ваш! – подтвердил Дуремар.

– Ур-ра! – воскликнул Карабас и так запрыгал на одном месте, что все стекла театра задрожали, а некоторые вылетели.

Даже кот улыбнулся, что с ним случалось раз в году. Одна только лиса почему-то не радовалась.

– Но где же артисты? – заметила она. – Странно! Они тут каждый вечер танцуют на площади!..

– Где мои артисты? – рявкнул Карабас. – Эй, вы! Где вы попрятались? А ну, вылезай!

– Может быть, они в театре? – предположил Дуремар. Он кинулся к подъезду театра, но тут же испуганно отскочил.

– Там кто-то