— А причина смерти, предположительно, какая?

На этот раз звякнуло громче, и чай выплеснулся на стол. Отец, не замечая бледной лужицы, поставил заварник на стол и посмотрел на меня. Долго так, внимательно. Такого взгляда я у него никогда не видел, разве что когда мама умерла. В нём читалась боль, смешанная с отчаянием, бессилием и страхом.

Какой это всё-таки для него удар. А я ещё на больное давлю. Зачем спросил? Ну какая мне разница, от чего именно она умерла. Какая вообще теперь разница?

— Ты мне веришь? — спросил отец. — Доверяешь мне, как самому близкому человеку?

Вот это вопрос!

— Да, конечно.

Отец сел и потер виски, явно сомневаясь, рассказывать или нет. Наконец решился.

— Тогда слушай. Поехали мы на выходные в загородный дом, посидели вечером, вина выпили, в общем, нормально всё было. И спать легли, а утром Лидия уже не проснулась. Я не осматривал тело. Просто позвонил в «скорую», вызвал бригаду из частной клиники знакомого. Думал, вдруг, ну, это кома какая-то, что если она еще жива? Такое вот у меня состояние было. А они осмотрели: на теле гематомы. Даже на лице след от удара есть. Вскрытие уже потом сделали — повреждение внутренних органов. Кровотечение. Я не понимаю, откуда. Вечером спать ложились, всё с ней нормально было. Я бы заметил.

Ничего себе!

Отец не сводил с меня взгляда. В его глазах зажглись огоньки безумия.

А с ним точно всё в порядке? Что несёт-то? Может, бредит уже? Или хочет таким образом рассказать мне, что это он мачеху убил?

Я почти не виделся с ним эти годы. Он вообще теперь, может, стал другим человеком. Даже по коротким встречам я замечал, что отец начал вести себя жёстче. Деньги эти, погоня за наживой. Они меняют человека.

— Не смотри на меня так, Андрей, — прошептал он. — Я знаю, ты думаешь, что это я её убил. И они так подумали. В клинике! Мне им заплатить пришлось! Чтобы они указали как причину смерти сердечный приступ. Но я этого не делал! Не убивал! Слышишь, не делал! Зачем бы я тогда тебе всё это сейчас рассказывал?!

Он потянулся через стол и схватил меня за руки, сжал их сильными горячими пальцами.

— Не знаю, как так получилось! Но я в своём уме. Никогда даже мысли не допускал ударить Лидию!

— Хорошо, пап, я тебе верю. Спокойнее. Ты не виноват, — я попытался освободиться от цепкой отцовской хватки. Надо как-то его успокоить. Он просто не в себе. Да и я, если честно, тоже. Деньги, значит, всё решают. Заключение врачей тоже. В принципе, я в этом не сомневался, сейчас можно купить практически всё. Но когда таким становится твой отец…

— Я почему тебе это рассказываю, — он отпустил мои руки, отстранился и откинулся на спинку стула. — Всё тайное рано или поздно становится явным. Может пойти слух. Лучше ты от меня узнаешь, чем от кого-то из этих… родных со стороны матери. Они же с самого начала Лидию терпеть не могли. Или от конкурентов. Жизнь сильно изменилась за эти годы. У меня есть недоброжелатели. Сам понимаешь: бизнес. Так вот, запомни: я этого не делал.

Ага, а как же тогда так получилось? Хорошо хоть, успокоился.

— Да, пап. Я понял. Я на твоей стороне. Что бы ни случилось.

— Не веришь, значит? — отец сощурился. — Никто не верит.

Он опустил голову и закрыл лицо руками.

— Ну, она могла упасть в ванной. Потом вернуться и прилечь, — пробормотал я. — Звучит не очень правдоподобно, но иначе не знаю, как такое могло быть.

— И я не знаю! Не знаю! — Отец вскочил, схватил чашку и швырнул о стену. Тонкий фарфор жалобно звякнул и разлетелся осколками.

Отец сел. Буря утихла внезапно, как и началась.

— Знаешь, давай завтра встретимся, спокойно поговорим. Поможешь мне с организацией похорон? — попросил он.

— Да, конечно, пап, — я кивнул. — Данилыч меня отпустит. Он тоже очень сочувствует. Сам мать схоронил в прошлом году.

Перед словом «мать» я сделал паузу. Получается, я всё-таки согласился с тем, что Лидия мне была вроде как матерью. Хотя какая теперь разница, с чем соглашаться? Уже ничего не изменить.

Отец облегченно вздохнул. Его можно понять — он хотел выговориться. Хотел моей поддержки и получил её.

— Хорошо, тогда до завтра, — сказал он и пожал мне руку.

Я шёл осторожно ступая по обледенелому тротуару. Сегодня погода не радовала. Низкое небо затянули тучи, и оттого стало сумрачно, но ещё тяжелее было у меня на душе. Во что превратился отец за эти годы? Лидуня получила своё, но хотел бы я, чтобы это случилось такой ценой?

Мои размышления прервал визг тормозов. Чёрный «Лексус» с разворота заскочил прямо на тротуар, перекрыв дорогу. Ну ни хрена себе мажоры развлекаются!

Не успел я сделать шага назад, как двери машины открылись, и из неё выскочили два парня в черных кожанках и джинсах, оба с белесыми, будто седыми, волосами. Я развернулся, чтобы бежать, но было поздно.

У одного из них в руках мелькнул хлыст. Он взмахнул им, и тугая верёвка обвила мои ноги.

Чёрт!

Я не удержал равновесие и упал. Парни склонились надо мной, заламывая руки за спину. Глаза у них странно светились фиолетовым и оранжевым. Где-то я такое уже видел…

— Тащи его в машину!

— Ребята, — начал я, — вы меня с кем-то путаете. У меня нет денег и богатых родственников. Зачем я вам?

— Заткнись уже! — последовал жесткий тычок в спину. — Одни проблемы от тебя, барахло непутёвое. Вторые сутки приходится здесь ошиваться!

— Заякори его, чтобы не проснулся!

— Сейчас сделаю, в транспорт закинем!

Блин, что они собираются сделать? Чтобы я не проснулся? Не проснулся, мать их?! Убить хотят, что ли?!

Я начал сопротивляться что было сил. Задёргал ногами, пытаясь избавиться от пут. Что-то было не так. Странное ощущение, будто ноги не мои. Неужели так онемели?

— Быстрее, он уходит! Чёрт, шустрый!

Уйдешь от вас, как же! Вон как спеленали!

Я последний раз дёрнул ногой и… проснулся!

Все виделось как в тумане. В ушах всё ещё звучали голоса тех двоих. Невыносимо тяжёлая, голова не отрывалась от подушки. Сознание будто накрывало пеленой и утаскивало обратно в сон. Казалось, ноги по-прежнему стягивает веревка. Нет-нет! Обратно в кошмар не хочу! Я, отчаянно стараясь удержаться в бодрствовании, пополз к краю дивана. Простые движения давались с адским трудом. Наконец я перегнулся через край и бахнулся на пол. Благо диван высокий, а ламинат твёрдый и прохладный. Падение немного отрезвило. Я встал, пошатываясь, прислонился к стене. Так, уже легче.

Катька даже не пошевелилась. Как убитая спит. Ну да, мы вчера нормально с ней потусили.

Остатки сонного марева ещё дурманили сознание. Надо в ванную. Холодная вода — вот, что поможет!