Дедуле-бакалейщику я сказала:

– У меня есть отличная идея. Я смешала минералку и вишневый сок. Получилось замечательно. Давай это все лето продавать. Мы станем очень богатыми!

Он посмотрел сначала на стакан, потом на меня.

– Мы ж не в кофейне работаем. Мы продаем напитки в бутылках. Разве можно продавать покупателю напиток в стакане? Пусть твой дедушка в кофейне это продает.

Точно. Об этом я не подумала. Если бы мы продавали в стакане, мы бы стали кофейней… Я повернулась к дедуле из кофейни и сказала:

– Тогда ты продавай. Станешь очень богатым!

Он, как всегда, беззаботно положил руки в карманы и сказал:

– Я стану еще богаче, если буду продавать это по отдельности.

Я громко задышала через нос и не выдержала… Тут же от души на них наорала:

– А-а-а! Почему вы совсем ничего не смыслите в торговле?!

Мой дедуля-бакалейщик перешел в ответную атаку. Он задал очень простой вопрос:

– А кто сейчас в лавке?

– Никого! – крикнула я уже на бегу. Я торопилась в бакалею.

Я оставила лавку открытой, прилавок – пустым и при этом обвиняла своих дедулей в том, что они совсем не разбираются в торговле.

Мой прекрасный напиток остался в тот день стоять на столе. Я не знаю, выпили они его или нет.

Когда я вернулась в магазинчик, я занялась тем, что начала себя ругать. Оставить лавку открытой и уйти было большой ошибкой!

Но еще большей ошибкой было то, что я очень много думаю о людях.

«Тебе-то что?» – говорила я сама себе. Пусть мой дедуля-бакалейщик отправляет покупателей с пустыми руками из магазина, пусть Хатидже-абла так и не сможет найти напиток себе по вкусу, пусть мой дедуля из кофейни продает только чай да оралет…

Тебе-то что? Просто ставь товар на полки и успокойся. Что ты вмешиваешься в их торговые дела?

На нервах я достала из-под прилавка свою тетрадь под названием «Некоторые важные темы, на которые следует обращать внимание детям при общении со взрослыми» и записала туда второй пункт.

Пункт 2

Не учи ничему взрослых.

Они все равно все знают лучше.

Не вмешивайся в их дела.

Однажды фруктовая минералка станет самым продаваемым напитком, тогда-то они и начнут тебя ценить.

Мустафа-аби

Вплотную к холодильнику размещались стеллажи. На этих стеллажах стояли банки с томатной пастой, вареньем, медом, шоколадной пастой. Открываешь крышку банки с шоколадной пастой и тут же попадаешь в море шоколада…

Однажды, когда я расставляла банки с шоколадной пастой на стеллаже, мне в голову пришла гениальная идея. Люди открывают эти банки, видят шоколад и очень этому радуются. Я подумала, что если они увидят вдобавок и маленькие надписи, то обрадуются намного больше – их счастье просто удвоится. И для того чтобы стать еще счастливее, они захотят покупать еще больше банок с шоколадной пастой. Значит, мы разбогатеем. А потом расширим наш магазинчик… Ну кто теперь скажет, что я не молодец!

Я забрала со стеллажа все банки с шоколадом и открыла крышки. Нижним кончиком спички я написала на поверхности шоколадной пасты «Приятного аппетита!». Для меня это было просто обалденное задание. И я его выполнила! Завтра кто-то купит эту пасту, сядет завтракать и, открыв банку с шоколадом, улыбнется во весь рот – счастье пойдет волнами от этого стола к другим.

На следующее утро я гордо заняла свое место рядом с дедулей. Я заработала отменную похвалу, но он пока об этом не знал. Он должен был все понять, когда в бакалею начнут заходить счастливые люди. И тут зашел первый покупатель. В руках у него была наполовину пустая банка с шоколадной пастой.

«Ну и ну, – подумала я. – Вот это настоящий покупатель! Пришел поздравлять, да еще и сам образец банки захватил. Покажет дедуле».

– Хаджи-аби, это что? – спросил покупатель.

– Что – что? – не понял дедуля.

– Эта банка вскрыта. Да еще на шоколаде вы слова какие-то написали.

– Не говори ерунды. Да разве может такое быть? Вы сами половину съели, а остальное принесли. Другого ничего придумать не могли?

Я словно следила за матчем по настольному теннису, переводя взгляд с дедули на покупателя, пока они разговаривали. И тут в бакалею вошел еще один человек с банкой в руках.

– Хаджи-аби, это что? – спросил он.

– Да что вы такое говорите? – занервничал дедуля, и обстановка накалилась до предела.

Я посмотрела на них и, решив, что так дело не пойдет, вышла вперед с героическим выражением лица и гордо заявила: «Это сделала я!»

Я вообще-то хотела поставить в этом споре точку. Дедуля буквально метнул в меня один из своих очень жестких взглядов. Это был взгляд под названием: «И зачем ты только делаешь такие глупые вещи, внучка? И в кого ты такая пошла?»

– Это же очень здорово! Я сделала всем приятно. Приятно! Написала «Приятного аппетита!». Я что, ругательство какое-то написала разве?

– Еще б ты ругательство какое-то написала! – отрезал дедуля.

Он не стал продолжать. Ругался про себя. Потом сказал:

– Больше так не делай.

– Ладно, – согласилась я. – Не буду.

Жалуясь на эту жизнь, я достала свою тетрадь под названием «Некоторые важные темы, на которые следует обращать внимание детям при общении со взрослыми» и записала туда третий пункт.

Пункт 3

Не веди себя вежливо со взрослыми.

Они вообще не понимают, что такое вежливость.

Просто делай, что они просят, и все. Будут ли они есть с аппетитом или еда застрянет у них в горле – сами разберутся.

Однажды записки «Приятного аппетита!» будут лежать во всех банках с шоколадной пастой. Вот тогда они и начнут тебя ценить. На полке над шоколадной пастой лежали шампуни и мыло. Кажется, тут я должна кое в чем признаться. Иногда, когда руки в бакалее у меня сильно пачкаются, я открываю крышку шампуня, капаю самую чуточку себе на ладонь и иду мыть руки в раковине. А теперь я думаю, что капать себе на руки чужой шампунь… ну, в общем, не очень-то и хорошо. Но я все равно каждый раз открываю новую бутыль с шампунем, и получается, шампуня в бутылях становится меньше, но по чуть-чуть. Даже совершая нехороший поступок, я стараюсь делать все по справедливости. Конечно, это меня не оправдывает… Ладно, короче говоря, все ошибаются.

Над шампунями была полка с растительным маслом. Растительное масло, варенье, а в самой нижней части полки с шампунями стояли бидоны с оливками. Оливки продавались в бидонах, а мы в магазинах продавали их на развес и раскладывали совком по пакетам. Это сейчас в супермаркетах есть по девять видов оливок и маслин. А раньше был только один вид оливок. Представьте только, если в деревне живут триста человек, то все триста едят одни и те же оливки на завтрак. Так странно!

Для того чтобы стать хорошим подмастерьем в магазинчике, надо было уметь пользоваться весами. Если тебе нужно взвесить килограмм сахарного песка, то ты и вправду должен положить ровно один килограмм сахарного песка. Если положишь больше на сто граммов, то окажешься в минусе. Если взвесишь меньше, то ущемишь права покупателя. Именно поэтому пользоваться весами – дело щекотливое. Да и весы называются чувствительными.

Обычно все всё покупают килограммами. Килограмм сахарного песка, два килограмма булгура, полкило сыра, кило йогурта и так далее… Но только не Мустафа-аби. Каждый раз он приходил и просил пятьдесят граммов сыра, пятьдесят граммов оливок и только один хлеб… Для хлеба он просил газетную бумагу.

Дедуля рассказывал, что он живет один. У него никого нет и денег тоже нет… Умственных способностей тоже нет, поэтому он и работать толком не может. Вот ходит туда-сюда помогать в саду, так и зарабатывает на жизнь.

Дедуля мне сказал: «Если он попросит пятьдесят граммов, ты взвесь ему сто. Иногда подкладывай немного халвы и денег за нее не бери. А за все остальное плату бери!»

Я ответила: «Ну раз уж мы делаем хорошее дело, надо нормально его сделать. Давай бесплатно будем давать еще оливки и сыр».

«Так нельзя. Тогда ему станет неудобно, и он больше не придет. Оставь, пусть покупает за деньги», – ответил дедушка, и от этих его слов у меня в голове настоящая каша образовалась.

Каждый приход Мустафы-аби в бакалею меня просто ломал.

• Мустафа-аби беден, но я не должна вести себя с ним как с бедным.

• Мустафа-аби просит пятьдесят граммов, но я должна отвесить ему сто,