Бранко у меня тоже заметно лучше, чем с Лукой, да и в Верховном штабе с кадровым офицером Арсо Йовановичем лучше, чем с идеологом и пропагандистом Милованом Джиласом.

И если во главе соседних отрядов и рот, не входившие в Прву пролетарску, стояли люди с военным опытом, то они тоже озаботились утеплением, пусть и не с нашим размахом. А вот назначенные партийцы нет, видимо, их согревало всесильное учение Маркса. Но по мере того, как мы носились из края в край, приводя четников к нормальному бою, на экипировку нашу нагляделись многие. И даже если верхушка не соизволила, то рядовые бойцы старались копировать, вроде как мы стали законодателями партизанских мод.

Но если честно, я бы предпочел отоспаться и отдохнуть — никто ведь ни махновские наши налеты на союзничков, ни обычную подготовку не отменял, более того, в нее добавили курс по итальянскому оружию. Раньше-то, до Плевли, большинство воевало только немецким или югославскими маузерами.

А тут еще и немцы начали наступление, не иначе, чтобы нас взбодрить и скуку разогнать, охватывали Врхбосну с севера, выдавливая партизан и четников подальше от шахт и рудников.

Продуманные, суки — превосходящими силами, 718-я и 342-я дивизии, все по науке. Первым вынесли два батальона Бирчанского отряда, следом досталось Оловскому отряду. Мало у нас сил, одно счастье, что наступают фрицы только вдоль дорог, да усташские гарнизоны из городов не высовываются, отошел на километр в сторону — все, свобода. И жри снег, потому как прокормиться зимой в горах ой как непросто. Не дай бог еще итальянцы подключатся, с юга поднапрут, совсем худо будет, одна надежда на вечную романскую расслабуху.

Не успели мы дожать все восемь «бригад» Романийского корпуса четников, как переквалифицировали нас в пожарную команду — тормозить наступление немцев. Фича настаивал, чтобы мы всей ротой метались, но я убедил Кочу, что лучше разделить на три части, для пущей мобильности. Групповым оружием усилить два взвода, выходящих на задания, а третий в порядке ротации оставлять на занятиях.

— Ну один взвод это ты, — шевельнул густыми усами Коча. — А вторым кто командовать будет?

— Так Бранко же. Места ему знакомы, мы как раз тут летом с ним, Лукой и Марко беженцев через Дрину в Сербию выводили.

— Хорошо, утверждаю.

И понеслась, засада да налет, налет да засада. Выслали наблюдателей, сами зарылись в снег под белыми накидками, пропустили разведку, дождались колонну, ударили всеми минометами-пулеметами и бежать.

Лыжи бы еще, чтоб по снегу быстрее перемещаться, вообще сюр будет — зимняя олимпиада 1942 года в Сараево. И трамплин до кучи. Только у немцев танки, пусть хреновенькие, «единички» и «двойки», и холодно пока не так, чтобы замерзшим на лету плевком броню пробивать. Нет у нас против панцеров ничего, кроме минирования дорог, нету. А мины гансы после первого же подрыва насобачились искать.

Да и соседи медленно, но отступали. Романийский корпус вообще весь откатывался, только наши батальоны упирались. Все перемешалось, штабы от своих подразделений оторвались, роты раскидало, еще чуть — и потеря управления. А немцы заняли Миличи и Зворник, заняли Кладани и Власеницу, на очереди Олово с Хан-Песаком. Ничего, пусть здесь за нами гоняются, а не под Москвой дыры затыкают.

Вот после очередной засады только присел я отдышаться и отогреться, как дернули в штаб бригады. А там Фича нахмуренный и Лука, тоже жизнью недовольный.

— Скажи, друже Владо, почему вы танки не уничтожаете?

— У нас тактика другая, — хорошо хоть «товарищем» назвали, а не сразу «гражданином», — мы их с двухсот-трехсот метров бьем и отходим без потерь. Да и чем мы танк пробьем?

— Гранатами! — решительно влез Лука. — Я первый в атаку пойду!

— Гранатами можно, но тут на короткую дистанцию выходить надо, а это значит, что гранатометчики погибнут. Две-три засады — и нет роты.

— А почему с четниками договаривался, а не уничтожал их штабы? — вот это номер, никак комиссары решили мне за все сразу предъявить.

— У меня приказ был обеспечить безопасность, а не уничтожить, — вяло отбрехивался я, а сам все соображал, что это за подставы.

Не понравилось, что я миром дело решал — могли сразу отстранить. Я когда с романийцев контрибуцию едой и теплыми вещами брал, никто почему-то не возражал.

— Так, другове, — почти вбежал щуплый Коча, стряхивая лед с усов. — Заканчивайте говорильню, у нас проблема поважнее. Все связные, что мы отправили за последние три дня, вернулись ни с чем. Связь с Верховным штабом потеряна.

Глава 2

Ледяной поход

Окна на зиму никто заклеить не удосужился и теперь из них сквозило даже через впопыхах натолканную в щели вату. Фельдполицайкомиссар Юрген Клопф даже подумывал передвинуть тяжеленный стол подальше к стене, докуда доходило тепло от камина.

Пока же приходилось каждые пять минут вставать и отогревать руки над потрескивающими углями. Будь это не управление Тайной полевой полиции в Белграде, он бы еще и в плед закутался… Но стоило только представить, что точно так же, закутанными в одеяла или крестьянские овчины, выглядят солдаты Рейха под Москвой в эти ужасные сибирские морозы, как его передернуло и Юрген предпочел кинуть в камин еще два поленца.

Огонь облизал их, потрогал слабенькими язычками, словно примериваясь, и отступил. Только для того, чтобы издали прогреть дерево и с треском набросится со всех сторон. Да, только так и надо — не торопясь, после тщательной подготовки, решительным ударом! И так будет на Востоке, пусть большевикам повезло с холодами, но им не сломить мощь Вермахта и волю фюрера!

Клопф прошелся по кабинету, стараясь не слишком удаляться от камина, переступил сапогами, слушая разнотонный скрип паркета и тиканье часов, глянул на помалкивавший с утра телефон.

Обычно аппарат разрывался от срочных звонков, требовавших немедленной реакции фельдгестапо. И Клопф с удовлетворением перебирал в памяти удачи последних месяцев — получив от него информацию, люди полковника Гешева арестовали в Македонии тамошнего большевистского лидера Колишевского, схвачен и повешен партизанский командир Митрович, в лагере Баница после допросов уничтожены десятки коммунистов, в Кренте армия, следуя указаниям гестапо, разгромила бандитов… Да, случались и провалы — лидер банатских большевиков Йованович оказал сопротивление и застрелен, кретины из сербской полиции запытали до смерти Надежду Пурич, так и не добившись сведений о подпольной типографии. Но это неизбежные издержки.

Большевистские фанатики в Москве начали вещание станции «Свободная Югославия» и у гестапо сразу