Три Сосны были накрыты толстым снеговым покрывалом. За последние несколько недель выпало около полуметра снега, и казалось, что на каждом из старых деревенских домов красуется новенькая белоснежная шапка. Из труб шел дым, напоминающий облачка пара, как будто дома тоже дышали и разговаривали. Все входные двери и ворота были украшены рождественскими венками, а по вечерам тихая деревушка округа Истерн Тауншипс ярко освещалась огоньками праздничных гирлянд. Повсюду царила приятная предпраздничная суета, в которой принимали участие и взрослые, и дети.

— Может быть, она не может завести машину, — сказал муж Клары, Питер, заходя в комнату. Высокий и стройный, он был похож на менеджера одной из компаний, занимающей место в рейтинге «Форчун 500»[5], каким был его отец. Трудно было поверить, что он, с перепачканными масляными красками седыми кудрями, проводит все дни, ссутулившись у мольберта, создавая свои абстрактные картины, на которых каждая мельчайшая деталь была выписана с почти болезненной тщательностью. Коллекционеры из разных стран покупали произведения Питера за тысячи долларов, но из-за того, что он работал так мучительно медленно и создавал не более одной-двух картин в год, они с Кларой постоянно нуждались. То есть так было до недавних пор. Ведь крылатым воинам и тающим деревьям Клары еще предстояло найти своего покупателя.

— Она приедет, — сказала Клара. Питер смотрел на жену, на ее ласковые голубые глаза и темные волосы, в которых серебрились обильные седые пряди, хотя ей еще не было и пятидесяти. Ее фигура уже начинала расплываться в талии и бедрах, и недавно Клара заговорила о том, что неплохо бы начать заниматься по системе Мадлен Льюис[6], и спросила его мнение по этому поводу. Но Питер достаточно хорошо знал свою жену, и у него хватило ума промолчать в ответ.

— Ты уверена, что мне нельзя поехать с вами? — поинтересовался он скорее из вежливости, чем из искреннего желания втискиваться в убийственную машину Мирны и трястись в ней до города.

— Конечно, уверена. Во-первых, я собираюсь купить тебе рождественский подарок, а во-вторых, в машине просто не хватит места для Мирны, нас с тобой и подарков. Нам бы пришлось оставить тебя в Монреале.

В ворота въехал крохотный автомобильчик, из которого выбралась чернокожая женщина необъятных размеров. Это был, наверное, один из самых любимых моментов Клары в их совместных поездках с Мирной. Она всегда завороженно наблюдала за тем, как Мирна вылезает из своей махонькой машины и залезает в нее. Клара была уверена в том, что на самом деле машина меньше своей владелицы. Даже летом было на что посмотреть, когда Мирна буквально ввинчивалась в дверцу, и ее платье при этом задиралось почти до пояса. Зимой же все выглядело еще забавнее, так как в объемистой розовой парке Мирна казалась вдвое больше. Саму Мирну происходящее забавляло не меньше, чем окружающих.

— Я же родом с островов, малыш. Поэтому я не так устойчива к холоду, — объяснила она однажды свой наряд.

— Ты родом с острова Монреаль, — заметила тогда Клара.

— Ты права, — рассмеялась Мирна. — Но его южной части. Хотя я люблю зиму. Это единственное время года, когда моя кожа приобретает розовый оттенок. Как ты думаешь, я могла бы сойти за белую? А, Клара?

— За белую?

— Ну да.

— А ты бы хотела?

Мирна неожиданно серьезно посмотрела на свою лучшую подругу, потом улыбнулась и сказала:

— Нет. Уже нет. Гм…

Казалось, ее приятно удивил собственный ответ.

И вот теперь эта псевдобелая женщина в насыщенно-розовом, обмотанном яркими шарфами облачении и пурпурной шапочке с оранжевым помпоном, неуклюже переваливаясь, направлялась к их дому по недавно расчищенной от снега дорожке.

Скоро они уже будут в Монреале. До него меньше полутора часов езды, даже в снегопад. Клара предвкушала, как они с Мирной проведут вторую половину дня за покупками рождественских подарков. Но главная цель этой поездки, как и любой другой поездки в Монреаль в канун Рождества, была ее маленьким секретом, которым она ни с кем не хотела делиться.

Кларе, Морроу не терпелось увидеть рождественскую витрину «Огилви».

Каждый год перед Рождеством витрина этого знаменитого универмага в центре Монреаля превращалась для нее в самое волшебное место в мире. Сначала, в середине ноября, огромные стекла закрывали изнутри бумагой, отчего они становились черными и безжизненными, и начиналось томительное ожидание. Возбуждение нарастало с каждым днем. В детстве Клара ожидала этого ежегодного праздничного чуда с большим нетерпением, чем парада Санта-Клауса. Стоило ей услышать о том, что в «Огилви» наконец-то убрали бумагу со стекол, как она мчалась в центр города, прямиком к волшебной витрине.

И каждый год повторялось одно и то же. Клара подбегала к универмагу, но останавливалась буквально за шаг до того, как витрина должна была оказаться в поле ее зрения, и зажмуривалась. Потом, внутренне подготовившись к чуду, она делала шаг вперед, открывала глаза и… видела ее. Деревню ее мечты. Место, где она всегда оказывалась, когда разочарования и бездушие окружающего мира становились невыносимыми для впечатлительной, ранимой маленькой девочки. Зимой и летом, стоило ей закрыть глаза, она оказывалась там. В деревушке с танцующими медведями, катающимися на коньках утками и одетыми в викторианские костюмы лягушками, которые ловили рыбу с моста. Ночью, когда голодный вурдалак под ее кроватью оживал, начинал пыхтеть и скрести когтями о доски пола, маленькая Клара крепко зажмуривала голубые глазенки, проходила сквозь волшебную дверь и оказывалась в деревне, которую никогда не сможет найти злобное чудовище, потому что вход в нее охраняли силы добра.

А значительно позже в ее жизни произошло совершенно замечательное событие. Она влюбилась в Питера Морроу и отложила свои планы по завоеванию Нью-Йорка. Вместо этого она согласилась переехать вместе с ним в любимую им крохотную деревушку, расположенную к югу от Монреаля. Клара родилась и выросла в городе, а потому совершенно не представляла себе мест, куда ей предстояло отправиться, но любовь к Питеру была настолько сильной, что она не колебалась ни секунды.

Вот как получилось, что-двадцать шесть лет назад самоуверенная и циничная выпускница колледжа искусств вышла из их с Питером разболтанного «фольксвагена» и расплакалась.

Питер привез их в зачарованную деревушку ее детства, о которой она совсем забыла во время непростого и неизбежного процесса взросления. Значит, витрина универмага «Огилви» все-таки имела свое земное воплощение, и оно называлось Три Сосны. Они с Питером приобрели небольшой домик на краю, большой открытой лужайки, расположенной в центре деревни, и стали вести такую волшебную жизнь, какую Клара не могла себе представить даже в самых смелых мечтах.