Считывание разных там сигналов, подачу управляющих импульсов, ВЧ-накачку и всё такое.

— Стрёмно, наверно, в этом бункере, — предположил я.

— Есть такое дело, — не стал возражать Шурик, — во время выстрела…

— Чего-чего? — не понял я.

— Чтобы плазма образовалась, — пояснил он, — нужно напряжение не ниже 35 киловольт, вот когда оно пробивает насквозь бочку, это напряжение, мы и называем это выстрелом. Так вот во время него прёт жёсткое рентгеновское излучение, недолго, но интенсивно, до тыщи рентген. И СВЧ-лучей тоже нихило добавляется. Мы тут все надбавку за вредность получаем, 15% — тебе тоже оформят через месяц-два.

— Мда… — призадумался я, — а другие какие-то направления в вашем ИППАНе имеются?

— В нашем, Петя, в нашем, — поправил он меня, — ты теперь член коллектива. А так-то конечно — гидрофизика, в просторечии мы их гидриками зовём, потом оптика, очкарики в народе, эти классические лазеры усовершенствуют, и совсем новое направление, твердотельщики, это которые высокотемпературную сверхпроводимость изобретают — им пока никакой клички не придумали.

— А туда нельзя перейти? — спросил я, когда мы уже подошли к кремлёвским стенам, — а то что-то рентгены меня не особо привлекают.

— Поработаешь немного, а там видно будет, — хмуро ответил Шура, — нам сюда, — и он показал рукой наискосок.

— Вот там написано «столовая», — попытался возразить я.

— Это офицерская, там дорого и невкусно, а мы пойдём в так называемую «боковуху» — называется она так, потому что вход в неё сбоку от облсовпрофа, вон, видишь?

-----

Там ещё была очередь из примерно таких же, как мы с Шуриком, научных сотрудников минут на сорок, а потом довольно вкусный, надо признать, обед за не слишком большие деньги. На обратном пути я с большим интересом обозревал транспорт из 1982 года — иномарок не было совсем, да и отечественных легковушек тоже немного, Волги да Жигули-классика, переднеприводные восьмерки-девятки появятся года через 3-4. А так-то сплошные грузовики и автобусы типа Икарус или ЛИАЗ, чадящие чёрным-пречёрным дымом из выхлопных труб.

— У тебя студенческий-то остался? — спросил меня Шура, когда мы уже почти ко входу пришли.

— Ну да, — ответил я, — как знал, что пригодится, поэтому сказал, что потерял, когда диплом получал.

— По студенческому проездному, значит, еще год-два ездить сможешь, — задумался он, — а мне можешь прикупить такой проездной?

— Какие вопросы, Александр — их в последнюю неделю месяца начинают продавать, вот через десять дней куплю и себе, и тебе.

— Спасибо, друг, — поблагодарил он, — четыре рубля экономии в хозяйстве пригодятся.

До вечера я вливался, так сказать, в коллектив и усиленно паял какой-то там усилитель низкочастотного сигнала, а вечером по дороге домой (институт стоял на противоположном конце города, так что ехать туда надо было на автобусе битый час) заглянул в магазины на моей улице. Они все в семь закрывались, так что времени в обрез оставалось — пробежался в быстром темпе.

Вечер трудного дня

А дома я съел приготовленный матерью ужин и призадумался… что же мне делать и как жить в этом новом мире? Моя старая жизнь в принципе не слишком отличалась от этой, за той разницей только, что жил я в другом городе и в другой семье — а так-то и политех у меня был, и НИИ, и далее сложный путь через пред-, после— и собственно перестроечные годы. Надо что-то менять, Петя, надо… На глобальные перемены я наверняка не сподвигнусь, но на локальном уровне почему бы и нет? Путь в тысячу ли, как учат китайские товарищи, начинается с маленького шага. И ещё они говорят, что не надо искать черную кошку в темной комнате, хотя это неточно. Вот и будем шагать потихоньку, стараясь не залезать в тёмные комнаты с чёрными кошками, а там глядишь, и метры в ли пересчитаются…

А мать тем временем включила телевизор, это был цветной Рекорд-ВЦ311 , и по нему началась пятая серия «Берегов»… да-да, та самая, где шустрил грузинский Робин Гуд по имени Дата Туташхиа. Это было чересчур, я и в первой жизни не переваривал грузинский кинематограф (исключая, может быть, творчество Данелии), второй раз наступать на те же грабли не хотелось. Сказал, что устал и лёг спать. Но не тут-то было, в дверь зазвонили.

— Сынок, — сказала мать, открыв дверь, — там к тебе пришли.

— Не может быть, — с досадой ответил я, надевая майку и тренировочный костюм, — кому это я понадобился.

Оказалось, что понадобился я некому Димону… покопавшись в памяти, я вытащил оттуда, что это главная шишка во дворе нашей сталинки, рулит процессами он там, значит, творческими.

— Пошли поговорим, — предложил он мне, и я не смог отказаться.

Вышли во двор, там на лавочке возле детского грибочка сидело ещё трое таких же здоровых и глупых парней.

— Ну чо, Петюня, — сразу же приступил к разборкам Димон, — долги будешь отдавать или как?

— Напомни, — ответил я, сев на лавочку с краю, — сколько я там тебе задолжал и по каким поводам…

— Головкой стукнулся что ли? — перешёл на агрессивный тон он, — ты мне должен был полтинник, в очко проиграл, а теперь время прошло, счетчик включился — восемь червонцев уже натикало.

— Я с тобой в очко играл? — поразился я, — да я сроду в карты ни с кем не садился… я и правил-то этого очка не знаю…

— В отказ, значит, пошёл, — с некоторой радостью сообщил Димон, — это хорошо. Валерыч, Вован и Санёк не дадут соврать, верно?

Большие и тупые парни покивали головами — и точно, не дадут.

— Тогда мы тебя прямо щас отмудохаем и далее будем мудохать раз в неделю, это еще по-божески, некоторые кажный день это делают. Но счётчик всё равно тикать будет. Нравится такой вариант? Всё равно ведь отдашь.

— А ещё какого-нибудь варианта нет? — с надеждой спросил я.

— Есть и другой, — внимательно посмотрел на меня Димон, — ты у меня в обязаловке будешь… что я скажу, то и сделаешь.

— Дай мне подумать до завтра, — предложил я, — в это же время я к вам выйду, там и порешаем вопрос.

— Ну смотри, я тебя за язык не тянул, — с