тех пяти патронов, что я истратил для пристрелки, не так много, чтобы делать серьёзные и долгосрочные выводы, в первом приближении можно сказать, что ружьё неплохо себя показало в реальном бою. Одна механизированная цель была поражена с первого выстрела.

— Ишь, в первом приближении, говорит, — хмыкнул Селиванов. — Это где ж ты таких слов нахватался?

— В школе, — не моргнув глазом соврал я, опять ставя себе всё ту же заметку поменьше палиться и быть попроще в выражениях.

«Народ сейчас проще, так к лицу ли мне отдалятся от народа? — намотал себе я на воображаемый ус, решив больше не умничать лишний раз. — Целее буду».

На помощь мне пришёл Воронцов:

— Товарищ подполковник, Забабашкин родом из Москвы. Наверное, в школе нахватался, учителя хорошие попались.

— Хорошие, — согласился с ним заместитель командира дивизии и вернулся к предыдущей теме: — Так значит, говоришь, нормальное ружьё?

— На мой взгляд — да. Во всяком случае, другого у нас же всё равно нет, поэтому будем работать с тем, что имеется.

— Это да, — вступил в разговор комдив. Присел рядом и сказал: — знаешь, Алексей, мы не просто так интересуемся. У нас на это ПТР Рукавишникова имеются виды. Ты превосходный снайпер, и мы хотим поручить тебе серьёзное дело. Ты как, готов?

— Конечно, — пожал я плечами, а потом, вспомнив, где нахожусь и с кем разговариваю, рявкнул по уставу, поднимаясь: — Да, товарищ комдив!

Встать мне Неверовский не дал, придержав за плечо. Но услышав мой утвердительный ответ, одобрительно кивнул.

— Вот и хорошо, что готов. А вообще, Лёша, — продолжил он, — тебя бы, конечно, не на передовой держать надо, а в тыл следовало бы эвакуировать.

— Э-э, зачем?

— А затем, что умение твоё уникально. Его изучать надо. А изучив, взять на вооружение. Даже представить себе трудно, как изменится обстановка на фронте, если таких Забабшкиных, как ты, станет у нас не одна — две единицы, а скажем, тысяча, сотня или даже полсотни. Такие снайперы своим метким огнём на длинных дистанциях всех немцев враз перещёлкают. Обернуться не успеем, а войне конец.

Я вежливо улыбнулся, не став рассказывать полковнику, что таких, как я, к великому сожалению, в нашей армии, в нашей стране, да что там говорить, на всём белом свете, попросту нет. Не дал Бог или мироздание обычному человеку столь фантастические возможности, коими при переносе в это время был наделён я, а потому никак не получится наделить воинские подразделения возможностью уничтожать противника на столь внушительном расстоянии в любое время дня и ночи. Увы, но такое невозможно, и обычные люди вынуждены жить, не нарушая физических законов, которые иногда удаётся нарушать мне. Тем не менее, я точно знаю одно, победа в этой ужасной, кровопролитной, тяжёлой войне обязательно будет за нами. И эту самую победу я постараюсь приблизить настолько, насколько это будет в моих силах.

Неверовский же, не зная о моих размышлениях, мечтательно цокнул языком, очевидно, представляя полки или даже дивизии снайперов, бьющих без промаха, и вернулся к реальности.

— Так что придётся тебе, Алёша, ещё повоевать на передовой, а про тыл пока забыть. И если честно, положа руку на сердце, скажу тебе, что я этому рад. И знаешь почему? Потому, что в нашем положении каждый боец на счету, тем более такой, как ты, — он встал, подошёл к столу и, показав на стоящий рядом стул, предложил мне пересесть туда. А когда я это сделал, пододвинул ко мне лежащую на столе карту и, взяв карандаш в руку, показал на город Новск: — Это мы, — затем увёл руку в сторону и ткнул в название Троекуровск: — Вот тут противник, — провёл кончиком карандаша по синей линии. — Это река, что разделяет нас и немцев. Понимаешь? Можешь читать карты?

Я кивнул. Конечно, профессионалом в военном деле я не был, но в картах местности в нашем времени каждый, кто не очень часто прогуливал в школе уроки географии, кое-как, да сумеет разобраться. Возможно, не детально, конечно, но всё же для поверхностного понимания обстановки у человека из будущего знаний должно было хватить.

Лично у меня хватало, и я с интересом рассматривал картографию местности, в которую меня угораздило попасть из далёкого 2024 года.

— Хорошо, — продолжил полковник. — Так вот, именно здесь, — он показал карандашом на полоску леса, что шла параллельно главной дороге, связывающей Новск и Троекуровск, и была почти на равном удалении от каждого из городков, — идёт лесопосадка. Она находится на возвышенности. То есть это можно даже назвать невысоким холмом, ну или пригорком. Как видишь, если смотреть с нашей стороны, то она находится слева от дороги, а до самой дороги от неё около километра. С этой небольшой высоты та самая дорога хорошо просматривается, — он посмотрел на меня и спросил: — Понял, к чему я это всё веду?

— Раз хорошо просматривается, то, значит, хорошо и простреливается? Вы хотите устроить там засаду? — констатировал я очевидное, вглядываясь в карту.

— Правильно сообразил! Именно так. Засаду. По нашим данным, немцы пойдут в наступление именно по этой дороге и мимо этого пригорка. У них тут просто нет другого варианта, кроме неоправданного марша по пересечённой местности. А раз так, то они вновь начнут вести наступление колонной, и будет эта колонна очень длинной. Нет сомнения в том, что на прорыв они бросят именно танки. И на этот раз из обычной винтовки, ты, как в прошлый раз, поразить их не сможешь. Все экипажи будут сидеть внутри техники, и никакая винтовка им будет не страшна. Кроме, разумеется, твоего ПТР Рукавишникова, которое должно стать для них полной неожиданностью и неприятным сюрпризом! А теперь слушай внимательно. Предполагается, что бой будет проходить приблизительно вот как, — он посмотрел на Селиванова и приказал: — Леонид Максимович, доложи.

— Слушаюсь, — сказал подполковник и, подойдя к столу, взяв в руки карандаш, начал информирование, при этом рассказывая о местности, о которой идёт речь на карте. — Как только противник преодолеет реку Багрянка и поравняется с пригорком, по противнику начнёт работать наша артиллерия, расположенная на окраине Новска. Она будет бить его в лоб. Противник откроет ответный огонь. Завяжется бой. Надеемся, артиллеристы не подкачают и сумеют подбить несколько немецких машин, тем самым частично затруднив движение колонны или даже полностью остановив его. Из-за