— Столичный университет — самое лучшее в этом смысле учебное заведение, — продолжал импровизировать Ал, — его я и закончил. Так что, если владеть правильными методами, можно вылечить, по меньшей мере, девяносто процентов заболеваний. В особенности, у женщин.

— Женщин? — оживился главарь.

Распознав в голосе главаря особую нотку, все лежавшие и сидевшие на полу немедленно притихли. Только один лежавший навзничь остановиться не мог и что-то тихо бубнил.

— Женщин?.. Значит, лечишь женщин!..

«Жена!— вдруг вспомнил Ал. — Сжавшаяся, как будто под ударом… И потому в постели у них, явно, трудности…»

Действительно, жена у главаря была конституционально чувствительна к психоэнергетическим травмам, которых в таком окружении она, очевидно, получила множество. Но её же можно вылечить! Прямо сейчас! Это же возможность вывернуться, и какая возможность!!

— Да, лечу. Вот у вас — жена. В ней есть что подлечить. Кое-что.

— Кое-что? О… Откуда ты знаешь? — подозрительно спросил главарь. — Знаешь… Но откуда?

Ал пожал плечами.

— Так вот, чтобы иметь возможность помогать таким, как она, мне надо быть внутренне неосквернённым. Никакой водки и никаких наркотиков. Так что я ничего ни пить, ни курить не буду. Ничего — чтобы и её здоровье было беспорочным. Кстати, даже если я всего 15 минут с ней позанимаюсь, вы сразу же почувствуете, что она… э-э-э… изменилась. Но мне нужно, чтобы в комнате никого не было. Будут мешать.

— Они сейчас выйдут, — медленно, отчётливо проговаривая слова, произнёс главарь, и коротко приказал на непонятном Алу языке.

Комната немедленно опустела. Последним вышел сам главарь.

— Надо раздеваться? — войдя, тихо спросила жена главаря и, легко дотронувшись до верхней пуговицы красивого халата, расстегнула её.

Бархатно нежный голос, быстрый женственный взгляд тёмных карих глаз, такой, по которому одному уже можно было догадаться о её природной, но до сих пор подавляемой страстности, маняще нежные ресницы, скромно опущенная голова и великолепная фигура, мягкая, струящаяся в плавных переходах, но в руках такого мужа податливая явно не столько от движения внутреннего огня, сколько от особенностей обращения с ней, — вот какой женщиной безуспешно пытался овладеть главарь! Такая наверняка заставила бы сжаться не одно христианское сердце. Если бы, конечно, глазам счастливца судьба даровала возможность хоть раз её увидеть. А грудь! Самое главное — это была роскошная грудь, и верхняя пуговица халата уже была расстегнута.

— Надо раздеваться? — вновь, покорно опустив манящие ресницы, спросила она и дотронулась до следующей на груди пуговицы. Бархатно-карие глаза искали согласного взгляда Ала.

— Не надо, — сглотнув комок в горле, сказал Ал. — Ложитесь так.

Женщина, не застегнувшись, послушно скользнула на постель и, приоткрыв губы, посмотрела на Ала.

— Так. Глаза закройте… Хорошо. Расслабьтесь… Чтобы нигде в теле не было напряжения… Так… У вас ноги напряжены. Расслабьте их, не напрягайте.

Женщина послушно чуть раздвинула ноги.

— Так… Руки… Осмотрите — внутренним взором — их внимательно… Хорошо… Теперь лицо… Нет ли где зажимов… Так. А теперь скажите: откуда вы так хорошо знаете русский?

— А он меня сюда из города взял. А пока у отца жила — училась. Техникум закончила. Русский.

— Понятно. Хорошо… У каждого человека его проблемы в подсознании отображаются в виде геометрических форм, то есть виден некий предмет. Сейчас вы свои проблемы и увидите. Итак, что вас беспокоит больше всего? В виде чего это? И где?

Жена главаря чуть нахмурилась, как будто всматриваясь:

— Цилиндры, — сказала она, — чёрные цилиндры.

— В какой части тела?

— На шее. И как бы чуть вверх на затылок, сзади, — и атаманша показала на затылок.

— Так. А из чего сделаны эти цилиндры? Меня интересует только ваше ощущение. Вы меня понимаете? Только ощущение.

— Железные, — сказала атаманша.

— А что они от вас хотят — эти чёрные цилиндры?

— Что хотят?.. Наверное, лишают сил… И голова начинает болеть. Вы знаете, у меня очень часто болит голова… Всё время…

— А эти чёрные цилиндры влияют на ваши взаимоотношения с мужем?

— Влияют… Влияют, да ещё как!

— В худшую сторону?

Жена главаря вздохнула.

— А давно существуют ваши цилиндры? Именно цилиндры? Ваше ощущение? Первая цифра, которая приходит в голову.

— Девять лет.

— А кто — по ощущению — «сделал» вам эти цилиндры? Мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Вы знаете кто?

— Знаю. Муж.

— А помните ситуацию, в которой они появились?

— Помню. Он тогда бензопровод в руке держал. От автомобиля. И меня — бензопроводом…

— Так… И с того момента и появились эти чёрные цилиндры? Которые так влияют на ваши с мужем взаимоотношения?

— Да.

— А он вас часто бьёт?

— Нет. Тот случай был единственный. Он меня любит. Прощение потом просил. Подарки дарил.

— Ощущение: от его просьб простить цилиндры уменьшились?

— Нет.

— Так. Ощущение: нужны вам эти цилиндры?

— Нет. У меня от них постоянно голова болит.

— А когда особенно?

— Когда он приближается. Даже с лаской. И я сразу ничего не хочу. И он не может получить от меня чего хотел бы…

«Та-а-ак… — подумал Ал, — не всё, оказывается, может Рустам-ака…»

— Так. Теперь давайте рассмотрим эти цилиндры повнимательней. Сколько их?

— Много. Сосчитать трудно. Снаружи головы, но некоторые проникают и внутрь.

— Так. Дальше.

— Одни толстые, — атаманша, не открывая глаз, показала какие, — другие совсем тоненькие. Но зато они длиннее.

— Так. Как вы будете от них избавляться? Выкинуть их? Или что?

— Не знаю.

— Знаете. Рассматривайте их внимательно, наблюдайте, как они исчезают.

Жена главаря некоторое время молчала. Потом с сожалением вздохнула.

— Нет, не исчезают. Остаются на месте.

— Так… Вы как сами скажете, ваш муж достоин прощения? За этот удар?

— Прощения? Я его простила.

Ал понимал: чтобы доказать ей обратное, понадобится много времени. Простить-то она мужа в определённом (логическом) смысле простила — иначе, согласитесь, уж совсем нестерпимо с мужчиной ложиться в постель. Но, если бы она его действительно простила, то искажающих её естество цилиндров не было бы. С женщиной Ал, по обыкновению, спорить не стал, а просто продолжил: