Еще кофе? Нет? А я себе налью чашечку. Только не говори Элизабет, она в заговоре с моим врачом и запретила мне пить больше двух чашек в день.

— Тогда может лучше не стоит? Налить сока? — Лоуренс с готовностью потянулся за кувшином.

— Я знаю свою норму, — усмехнулся в усы Тони, берясь за керамический кофейник. — Так вот… После маленьких успехов, ко мне пришел кошмарный сон. Он принял вид огромной черной твари, похожей на волка. Зверь гнался за мной и неизменно настигал. В момент, когда его громадные клыки смыкались на мне, разрывая на куски, я просыпался в ужасе.

— Да, неприятно, — поежился Лоуренс.

— Это еще очень мягко сказано, — заметил Тони. — Только представь, в любой прекрасный милый сон врывается огромная тварь и гоняет тебя как кролика до изнеможения перед тем как сожрать. Я просыпался в холодном поту и боялся вновь уснуть. Потерял аппетит, сбросил десять килограммов. Ты тогда уезжал в командировку и не видел, в какую дряхлую развалину я превратился. Элизабет пыталась положить меня в больницу на обследование, опасаясь, что я серьезно болен. К счастью, до этого не дошло. В какой-то момент, мне это надоело. Внутри словно щелкнуло, я решил не больше не бежать.

— Вот так просто?

— Да. Я понимаю, что во сне мы более иррациональны, чем наяву, но ложась спать, я всерьез пожелал, что хочу встретиться с зверем. И он пришел. В тот раз я не убежал, а повернулся к нему лицом и успел рассмотреть его внимательно.

— И… — Лоуренс приподнял бровь в ожидании. Он вдруг осознал, что ему действительно интересно, чем все закончится.

— И зверь перекусил меня пополам! — Тони театрально щелкнул пальцами.

— Ах, ну я не это рассчитывал услышать.

— Да, он перекусил, но после этого мой страх прошел, потому что я уже знал, чего ждать. Каждый последующий сон зверь становился все меньше и меньше. Он уже не гнался за мной, а просто был рядом. Я привык к нему и в какой-то момент зверь исчез и с тех пор я больше его не встречал. Не думаю, что он когда-нибудь вернется.

— Так что именно ты советуешь мне сделать?

— Подожди пару минут, я составлю инструкцию.

Тони всегда подходил к делам обстоятельно. Инструкции не пугали Лоуренса. Он привык жить по инструкциям и планам. Если бы он верил в высшие силы, то не сомневался в том, что у тех на него точно есть план.

* * *

Тишина в маленькой комнате, служившей гостиной, кабинетом и спальней, была оглушающей. Сначала было слышно, как тикают часы, но в какой-то момент тиканье без остатка растворилось в чернильной темноте. Единственное окно занавешено плотными шторами. Ни один луч света с улицы не может нарушить покой спящего.

Будучи ребенком Лоуренс боялся темноты. Став взрослым привык к ней. Он лежал на жестком диване и смотрел широко распахнутыми глазами в никуда, закинув руки в замок за голову. Волосы мокрые после контрастного душа, тело полностью обнажено. Уголок простыни стыдливо прикрывает живот и пах, хотя в комнате кроме него никого нет. Тони посоветовал изменить телесные ощущения и избавиться от пижамы. Лоуренс скрепя сердце согласился и теперь чувствовал себя неудобно. Он любил пижамы, они придавали ему чувство защищенности. «А что, если в доме вдруг случится пожар?» подумал Лоуренс, представляя, как выбегает на улицу, пропахший гарью, обожженный и совершенно голый. Ни капли достоинства.

Он сделал глубокий вдох и выдох, постаравшись, чтобы выдох был в два раза длиннее вдоха. Дыхательные упражнения — важная часть подготовки к осознанным сновидением. Не переставая правильно дышать, Лоуренс начал мысленный отсчет. Дойдя до десяти, он тихо сказал, что не боится правды и готов ее принять. И снова повторил счет. Это тоже был один из советов Тони. Его друг надеялся, что, проговаривая слова вслух, он подготовит себя к любым неожиданностям.

В какой-то момент это перестало иметь значение. Все изменилось. Тьма стала обычным ранним утром. Была зима, но Лоуренс не чувствовал холода, хотя был одет в одно только пальто, наброшенное на пижаму. Он сидел на скамейке, стоящей прямо на побережье, трогая босыми ногами мелкую гальку. Перед ним простиралось серое безмятежное море. Желтый луч рассветного солнца пробивался сквозь облака.

Хорошо было просто быть, ничего не желая. Словно пустое место приняло очертания человека, облачившись в его одежды. Солнечный луч, то появлялся, то исчезал среди туч — единственное, что оживляло пейзаж, не считая легкой ряби волн. Он поискал плоские камешки и нашел один — обкатанную водой гальку черную с белыми полосками. Размахнувшись, Лоренс закинул ее подальше. Раздался тройной всплеск до того, как камень окончательно ушел под воду.

Что-то уткнулось ему в грудь, причиняя дискомфорт. Удивившись, мужчина достал из внутреннего кармана пальто сложенный вдвое конверт из плотной желтой бумаги. Адреса не было, но на конверте стояло его имя, выведенное уверенным почерком.

Конверт не был запечатан, но он не торопился открывать его, лишь медленно провел пальцем по жесткому краю, задумчиво склонив голову. Эта вещь странным образом волновала его. В воздухе запахло морем, где-то закричали чайки. Холодная влажная галька неприятно холодила босые ноги. Мир наполнился звуками, ощущениями, ведь жизнь возможна лишь когда конверт в его руках. Лоуренс поднес уголок к лицу. Бумага пахла смесью сладких и горьких ароматов, словно кто-то смешал дорогой парфюм с лекарствами. Решившись, он открыл конверт и нарочито спокойно, медленно вынул вложенное в него письмо.

Крепко держа лист, он развернул его. В конце концов, он имел на это полное право, ведь на конверте стояло его имя!

— «Это мое обещание», — шепотом прочел Лоренс написанные слова. И повторил с нежностью. — Это мое обещание.

Больше ничего. Нет подписи. Он перевернул лист — пусто. Кто бы не написал ему это послание, он был немногословен. Лоуренс вернул лист обратно в конверт и аккуратно сложив, засунул за край пижамы, поближе к бешено стучащему сердцу. Он был уверен, что там ему самое место. Никто не сможет отнять у него письмо.

Где-то запела певчая птица. Ее трели принесли оттепель в этот зимний день. Облака разошлись, открыв бледное зимнее солнце. Лоуренс ощутил, как боль от давней потери заполняет его тело целиком без остатка, но прочитанные им несколько слов вселяли надежду. Слабую как звучавшая трель.

— Это мое обещание… — прошептал он, не имея ни малейшего понятия, кто и что ему обещает.

Сейчас это было не важно. Главное, он понял, что не один. Ни здесь, ни где-либо еще. Он настоящий, он существует на самом деле.