— Но если посмотреть по документам, то начальник, а точнее большой босс здесь я и Ваш, Ясечка, работодатель тоже. — он игриво убрал прядку волос выбившуюся из общего хвоста за ее ухо и нежно поиграл пальцами по длинным серьгам так, что от прикосновения они легонько зазвенели. — поэтому, не будем переходить за старые границы, — он облизнулся. — всегда есть к чему стремиться.

— Котик, сделаем вид, что я этого не слышала. — мама улыбнулась, но стоило ей повернуться ко мне, как в ее зеленых глазах я снова увидела тот блеск хищницы, какой был раньше…тогда…когда я была подростком. — впрочем, ты можешь остаться сегодня и помочь мне, ведь не будет женщина, — ее ладонь нежно провела по собственной шейке и она прикусила губу. — сама поднимать стулья и двигать столы.

— В таком случае, я чувствую, что без меня, Яся, Вы просто не справитесь. — Влад улыбнулся. — конечно же, я останусь и помогу.

— Да, сильный мужчина рядом — всегда отрада для хрупкой женщины, Владислав Михайлович.

— До вечера, Яся… — его ладонь мимолетно прикоснулась ее пальцев. — до вечера, и при уборке же главное не запачкать платье, верно?

— Я могу его спокойно снять, только бы нашелся доброволец расстегнуть его сзади. — виляя небольшими бедрами мама кокетливо улыбнулась удаляясь в свой кабинет.

Она говорила с точностью до нельзя. Хрупкой женщина мама была всегда, и сейчас остается такой, не смотря на зрелый возраст. Невысокого роста чуть больше ста пятидесяти пяти сантиметров и весом не больше пятидесяти килограммов. Тонкие медно-каштановые волосы она всегда собирает в высокий хвост, и только косая челка придает некой моложавости ее хрупкому личику с изящными, совершенно незаметными щеками. Зеленые, кошачьи глаза выдавали в ней ту самую некогда молодую охотницу на хорошеньких мужчин, и жертву для тех, кто сильнее ее. Сколько помню маму, то она всегда любила платья, не смотря на субтильное тело, и, хотя субтильным оно было на первым взгляд, но будучи обнаженной все выглядело иначе. Подтянутое, зрелое тело могло вызывать невероятное восхищение и зависть, ибо мало кто может похвастаться упругой задницей в пятьдесят лет, как и похвастаться уверенной походкой на высоком каблуке. Заканчивая протирать стаканы, Влад подписал чек для этой излюбленной мною пары, и я медленно, словно идя на эшафот шла к ним. Шлейф ее сладкого парфюма ударил в голову. На секунду, я подумала, что парфюм нужно уметь носить, и дай сейчас этот зазывающий цветочно-фруктовый запах мне, то я просто растеряюсь, ибо не умею носить такую воду. К сожалению, я редко могла себе позволить простые духи за незначительную сумму в силу неумения их носить. Я вспомнила, как любила наносить едкие духи мама, а по возвращению домой этот запах смешивался с потом, дымом сигарет и запах масла на котором в ее кафе все жарилось. Сама она говорила, что «макияж старой проститутки, запах старой бл*ди». Тогда мне казалось, что она накручивает и не понимала, что по сути-то она была права. Спутник Марины уверенно и одновременно властно прикасался к ее запястью, что на секунду у меня свело ноги. Во взгляде этого мужчины улыбался сам Люцифер.

— Вот Ваш счет. — произнесла я, и аккуратно положила счет на пятачок стола, словно провинившаяся школьница показывает отцу дневник.

— Спасибо. — женщина выпрямилась выпятив вперед грудь.

— Надеюсь, что наше кафе Вас не разочаровывает? Все же, хотелось бы, чтобы постоянным клиентам было с нами комфортно. — натянула улыбку я.

— Все было просто на высоте. — мужчина потянулся за бумажником, но вдруг ладонь Марины его остановила. — в чем дело, милая?

— Давай сегодня заплачу я? — ее пухлые губы приняли мягкую улыбку будь она верной супругой. — ты ведь не должен платить каждый раз.

— Ты? — мужчина выкатил в удивлении свои голубые глаза. — хочешь заплатить за мои деньги? Милая, что за глупости? Вот, — он оставил щедрые чаевые и улыбнулся. — спасибо за все, и хорошего Вам, милочка, вечера.

— До свидания. — проговорила Марина нежно погладив мое плечо. — кстати, если бы не Ваша обслуга, то это кафе многое бы потеряло. Ведь не всем нравится, когда вокруг них крутятся девицы вроде Вашей напарницы, а Вы, — она поправила мой бейдж. — Нина, очень выручает это кафе своей компетентностью. Очень приятно видеть профессионалов на своем месте. Еще раз спасибо.

На секунду меня просто парализовало. Жанна Агузарова поет про свой старый отель, и только ветхость моей жизни сроднило с этой старенькой, но такой душевной песней. Я в спешке дошла до туалета, и умывшись холодной водой посмотрела в зеркало. Почему со мной это происходит? Почему я не могу быть такой же уверенной и смелой? Ведь можно было бы предложить маме поменяться сегодня сменами дежурства, и просто совратить Влада, чтобы наконец-то выдохнуть. Мне было катастрофически тяжело себе признаться, но я хотела быть на месте матери так сильно, что упустила важную деталь — она умеет брать свое будучи униженной всей жизнью. Я повторила абсолютно все за ней сама того, не понимая: рано вышла замуж, живу с мужем алкоголиком, терплю побои и его пьянки, но не могу направиться на второй заработок, да и Влад не женат. Теряется весь антураж прошлого. В отражении на меня смотрела симпатичная женщина двадцати шести лет. Среднего роста с уставшим взглядом изумрудных глаз. Мне требовалось больше работать над собой, и возможно, сейчас все было бы проще. Я вышла в зал, где мне снова улыбнулся Влад.

— Представляешь, Маринка забыла свой блокнот. — мужчина вертел безделицей и в какой-то момент бросил в мою сторону. — обложка красивая, думаю, если она не вернется за ним, то можно будет записи тебе делать. Заказы там и все такое.

— Нехорошо это… — я вертела в руках нежно-розовый, кожаный блокнот на обложке которого вышито золотыми буквами «Пандора», а ниже буква «М».

— Могу поспорить, что это какая-нибудь записная книжка с номерами ее любовников. — Влад засмеялся. — все вы женщины такие предсказуемые.

Я меланхолично листала страницы блокнота, как наткнулась на очень интересную запись Марины…: «…удивительно, но Влад хоть и держит это кафе уже много лет, да и как мужчина он очень привлекателен, но только мальчик никак не может понять, что свою женщину нужно уметь удовлетворять. И я сейчас