— Нельзя ли без патетики? — невольно поморщился Лев. — Лично для меня любое преступление против человека является бесчеловечным априори.

— Простите, я, видимо, неверно выразился, — смутился Дмитренко. — Просто я на этой должности не так давно, и масштаб трагедии для меня не совсем привычен.

— Лева, держи себя в руках, — сухо заметил Орлов. — Человек приехал к нам издалека для того, чтобы получить помощь, а не выслушивать нравоучения.

— Простите, товарищ генерал, вырвалось, — скорее для соблюдения протокола, нежели для облегчения терзаний коллеги, извинился Гуров.

Дмитренко ему не понравился. Объяснить причину Гуров не смог бы даже под дулом пистолета. Не понравился, и все тут. Но работа его подразумевала контакты не только с теми, кому полковник благоволил, поэтому приходилось постоянно держать себя в рамках.

— Так что же произошло в Крымском районе? Я имею в виду детали, — обратился он к Дмитренко.

— Трупы четырех мужчин. Крайняя степень истощения. Их морили голодом, это бесспорно. Довели до смерти, а потом избавились, сбросили в карьер. — На этот раз Дмитренко в своих высказываниях был намного осторожнее, стараясь придерживаться только фактов. — Свидетелей того, как и когда это произошло, нет. Опознать тела не удалось до сих пор. И никаких зацепок для продолжения расследования. Оно зашло в тупик.

— Если мне будет позволено, я бы хотел услышать подробности. Все, что вы мне сообщили, было в прессе, — сухо заметил Гуров.

— Хотите подробностей? Пожалуйста! — Льву показалось, что Дмитренко разозлился. — Тела покойных доведены до такой степени истощения, что и вообразить трудно. Как будто только что из Освенцима. Вес их не превышал пятидесяти килограммов, и это при росте в сто восемьдесят сантиметров! Естественно, никаких документов при них не было. Одежды тоже. Опознать жертвы практически невозможно.

— А отпечатки пальцев? Это ведь мужчины. Кто-то из них может числиться в базе МВД. Работа в органах, служба в армии, судимость, наконец.

— Взять отпечатки не представляется возможным, — механическим голосом доложил Дмитренко. — У трупов отсутствуют пальцы.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Пальцы рук убитых отрублены острым предметом, предположительно топором. Аккуратно так, знаете ли. Под корень.

— Можно попытаться идентифицировать личности убитых, пустив трансляцию их фото по телевидению, — неуверенно предложил Гуров.

— Это исключено! — отрезал Дмитренко и более мягким тоном добавил: — Я пытался добиться разрешения на это, но везде получил отказ. Зрелище сочли чересчур жестоким и негуманным как по отношению к погибшим, так и по отношению к их возможным родственникам. И я с этим полностью согласен.

— Все настолько плохо?

— Да, все настолько плохо, товарищ полковник. Будь иначе, я бы не сидел сейчас перед вами и не краснел, как институтка во время провального экзамена, — глядя в глаза Гурову, ответил Дмитренко.

— Какие имеются версии? — перевел разговор Лев.

— А никаких версий не имеется, — развел руками подполковник. — В этом заключается главная проблема. Версии отсутствуют.

— Будь у них что-то конкретное, стали бы они обращаться за помощью к нам? — резонно заметил генерал. — Выдвигать предположения предстоит тебе, Лев Иванович.

— Это я уже понял, — вздохнул Гуров и спросил: — Сколько у меня времени на сборы?

— Максимум час, — заявил Орлов. — Товарищ Дмитренко на машине. Он подвезет тебя до дома, подождет, пока ты соберешься, и в путь. Полковник Крячко присоединится чуть позже. Планирую отозвать его из отпуска. Хватит прохлаждаться. Да и тебе помощь не помешает.

— Товарищ генерал, позвольте для начала осмотреться на месте, — вступился за напарника Гуров. — В случае, если потребуется помощь Крячко, я сам его вызову. Вы ведь понимаете, как ему нужен серьезный курс реабилитации.

— Знаю я его реабилитацию, — проворчал Орлов, но настаивать не стал. — Ладно, решай сам. Справишься без Крячко — так и быть, пусть гуляет.

— Разрешите идти, товарищ генерал? — опасаясь, как бы тот не передумал, заспешил Гуров.

— Идите, — кивнул Орлов. — И держите меня в курсе. О командировочных я позабочусь лично, не стоит тратить драгоценное время на бюрократические проволочки.

— Благодарю вас, товарищ генерал. Ваша помощь в этом деле неоценима, — начал Дмитренко. — А то, что вы выделили лучшего из своих сотрудников, вообще не знает границ вашей щедрости.

Пришла очередь недоумевать генералу. Он обменялся с Гуровым понимающим взглядом и выпроводил посетителей из кабинета. Выйдя в коридор, Гуров сразу последовал к выходу. Подполковник Дмитренко семенил за ним. Некоторое время он шел молча, но, когда они миновали пост дежурного, не выдержал и выдал:

— Кажется, я вам не нравлюсь.

— Это имеет какое-то значение? — сухо осведомился Гуров.

— Огромное! Нам с вами предстоит работать бок о бок какое-то время. Думаю, было бы легче, если бы вы сразу высказали все свои недовольства.

— Уверяю вас, мое отношение лично к вам на качестве моей работы никак не скажется, — заметил Лев.

— И все же я настаиваю, — с горячностью произнес Дмитренко. — Чем я вам не угодил? Ответьте!

Гуров остановился, развернулся лицом к подполковнику и с присущей ему прямотой выложил:

— Терпеть не могу людей, которые при первой встрече выражают свое безмерное восхищение работой коллег. Мне кажется это неискренним.

— Вы никогда не оцениваете работу коллег? — Казалось, Дмитренко был удивлен.

— Отчего же, оцениваю. И довольно часто. Только вот я не из тех, кто бросается коллегам на шею с желанием излить на них свое восхищение. И уж тем более я не стал бы делать этого при начальстве.

— Ну простите. Я смотрю на это несколько иначе, — расстроился подполковник. — Не думал, что мое искреннее восхищение вашими заслугами встанет между нами. Я думал, это облегчит процесс сближения.

— Вы ошиблись, — коротко ответил Гуров.

— Учту на будущее, — пообещал Дмитренко. — Моя машина вон там, — указал он на внедорожник, припаркованный на стоянке.

Гуров последовал к машине. Дмитренко обогнал его, открыл дверцу возле пассажирского сиденья, поймал скептический взгляд Гурова и снова ее закрыл. Обойдя машину, занял водительское кресло, ожидая, пока Гуров определится, куда же ему садиться: рядом с водителем или на заднее сиденье. Лев колебался лишь секунду. Открыв дверцу, которую минуту назад открывал для него Дмитренко, он заглянул в салон и спросил:

— Вы вообще-то Москву знаете?

— Подскажете дорогу — довезу в любую точку, — пообещал Дмитренко. — Я хороший водитель, если вы об этом.

Спорить Гуров не стал. Сев впереди рядом с подполковником, он скомандовал: