— Да мне похрен, Ром, что он любит! — не выдерживаю я.

— Однако это не отменяет степени его… влияния. Поэтому лучше…

— Почему мы об этом говорим? — перебиваю я его.

Недовольно закатывая глаза, уходит в спальню и хлопает дверью.

— Ну супер… — стою растерянно.

И где мой лучший на свете зай?

Поправляю чувствительно врезавшиеся в промежность трусики, не удержавшись, машинально провожу несколько раз пальцами по самым чувствительным местам.

Секс…

Шприц!

— Рома? — заглядываю в спальню. — А что там был за шприц, утром?

— Это не мой. Попросили передать лекарство человеку. Уже отдал…

Внутри как-то… гаденько! Не верю? А с чего бы мне не верить собственному мужу? Но интуиция редко подводит меня! И, перебирая в голове, какой из «шприцов» мог бы мне не понравиться настолько, что он решил обмануть меня, я остервенело перерываю всю ванную комнату вместо того, чтобы сделать вечерний макияж поприличнее и переодеться.

Нет ни пакетика, ни того маленького шприца. Краснея от стыда, обшариваю в коридоре его карманы и заглядываю в маленькую напоясную сумку. Нет ничего!

Бросаю взгляд на плиту, где приготовлено жаркое. Желудок урчит, запах — чудо! Открыв крышку, съедаю пару ложек прямо из жаровни. Ммм… Это прекрасно! Но глаза мои параноидально не могут отлипнуть от дверцы, за которой стоит мусорное ведро. Я что, собралась шариться там?

Валерия… ты — падшая женщина! Но — да.

Надев перчатки, я присаживаюсь, методично перерываю всё содержимое и вдруг натыкаюсь на тот самый пакетик. Отмечаю, что засунут он очень глубоко… Видимо, чтобы я не увидела. Достаю, кидаю в раковину. Открываю воду, чтобы смыть с него пищевые отходы. Снимаю и выкидываю перчатки.

Сердце бьётся как бешеное, словно я поймала мужа за изменой, не меньше! И дышать очень тяжело.

Это же не наркотики, правда?! Что угодно, только не наркотики!

Достаю пустой шприц и коробочку.

Не наркотик!!! Выдыхаю. Лекарство какое-то! Читаю на коробочке… «Ундеканоат»…

Это что ещё за фигня?..

— Пора ехать.

Подпрыгиваю как от выстрела над ухом. Хотя голос тихий и доносится от двери нашей спальни.

Да чёрт тебя возьми! Сердце скачком смещается к горлу и оглушающе колотится. Словно это я прячу шприц от него, а не он от меня.

Не поворачиваясь, отрываю от коробки кусок с длинным названием из нескольких слов. Но она намокла и рвётся криво, не там, где надо. Остаётся только кусочек названия. Ладно, разберусь… Остальное поспешно комкаю в руках и засовываю поглубже в мусорное ведро.

Я могла бы прижать его к стенке сейчас, но хочу сначала понять, о чём речь, и быть готовой к разговору. Экспромты — не моё. Да и прижать его сейчас к стенке…

Подозрительно разглядываю его напряжённое лицо. Желваки нервно и агрессивно ходят. Как же — прижмёшь его такого к стенке! Ревнивец! Кто бы мог подумать…

Но чувства мои противоречивы. Если откинуть тот факт, что всё это произошло публично, в чём, если уж быть честной, больше моя вина, то чисто по-женски мне, как женщине, даже приятно, что он так взвился. Но это «приятно» не перекрывает нашей ссоры после. И хоть мне и обидно, что он разговаривал со мной в таком ключе, но всё равно хочется побыстрей замять эту тему. Я и правда чувствую себя немного виноватой перед ним. Да и шприц этот, возможно, совсем не то, что я себе понапридумывала. А если он чем-то болен?? И не хочет меня расстраивать или пугать…

Шприц был малюсенький. Именно таким колола себе гормоны для поджелудочной моя соседка в пансионате, куда меня отправил как-то по юношеству на отдых отец. У неё был диабет… Но ведь я же прекрасно знаю его тело. И вчера целовала его пресс. Никаких проколов в районе поджелудочной не было у него никогда! Тогда это что-то другое?

В версию про то, что шприц не его, не верю категорически! Чужое лекарство не прячут на полках в ванной, его оставляют в кармане или сумке, чтобы передать.

От мыслей, что он, возможно, нездоров, внутри меня предательски сжимается тоской и страхом. Откидывая гордость и обиду, подхожу к нему и молча обнимаю за талию, прислушиваясь к его сердцебиению. Колотится!

Поднимает за скулы моё лицо. Мы смотрим друг другу в глаза.

— Лер… — облизывает нервно губы.

Тону в его бесконечно глубоком взгляде. Очень ранимый сейчас… И снова не узнаю! Это опять что-то новое совсем. Это так щемяще…

— Лер… — вдыхает он поглубже, словно хочет что-то сказать мне.

Наверняка — помириться и извиниться! И я делаю это первой.

— Зай, ну я клянусь тебе… — растерянно начинаю я, отрицательно качая головой. — Не сердись, пожалуйста… И не ревнуй. Пустое это! Просто работа.

— Да… — отводит глаза, взгляд вдруг становится прохладным. — Просто ра-бо-та. Я понимаю.

— Мне очень важен этот заказ! Он меня, как специалиста, поднимет на волну, понимаешь?

— Понимаю, — кивает он, глядя в сторону невидящим взглядом.

— Я не могу отказаться от этого заказа. Не могу!!

— Ты и не должна… Делай этот заказ. Я был неправ.

Как робот.

— Правда?.. — подозрительно прищуриваюсь я.

— Правда. Переоденься, — поцелуй в лоб. — Я тебя в машине подожду…

Едем мы аккуратно, как обычно, без всяких резких движений. И дверь открыл, и сесть помог. Сжимаю его бедро повыше в паху. Ну, давай, Ромео! Размораживайся! Готова исполнить твою бредовую фантазию про минет, когда ты за рулём.

Зажмуриваюсь от этой идеи, заливаясь краской. Пошлятинка!..

Но Роман неприступен, как Эверест! Обычно мгновенно ведётся на такие игры, перекладывая мою руку себе на ширинку, и мы можем немножечко пошалить. Но сейчас игнор. Поэтому я делаю это сама: сжимаю ширинку его брюк, обхватывая пальцами через ткань тут же напрягающийся член. Сжав кисть на мгновение, убирает мою руку.

Приехали!… Сколько открытий сегодня. Прямо хоть дневник впечатлений заводи!

Но галантно помогает мне выйти из машины. Я поправляю ворот его тёмно-бордовой рубашки. Шикарен в костюме… И пусть его запонки без алмазов, но он и без них нереальный. Никакие алмазы так не украсят мужчину, как…

— Лерочка… — выплывает нам навстречу моя молодая мачеха Рита.

Не умеет человек улыбаться, как ни старается! Максимум — змеиная ухмылка. Всё время кажется, что сейчас бросится, как кобра, и выпустит в меня свой яд.

Но никогда. Никогда и ни при каких обстоятельствах эта умная стерва не позволяла себе в отношении меня ничего лишнего. Всегда — обнимашки. Всегда поддержка. Иногда даже поперёк воли отца. Но чувствую я… стоят за этими обнимашками её ядовитые зубы. Но ведь не кусает! Всех — налево и направо. Пятый штат прислуги сменён. А со мной — обнимашки…