Признаться честно, эта книга — эксперимент над читателем. В ее первой части представлен самый ранний из имевшихся в средневековой Европе латинских сборников преданий о деяниях Александра Великого. Сохранена композиция рукописного кодекса, со всеми огрехами, перестановками и неувязками, которыми наполнил произведения анонимный переписчик. Созданная около 1000 года на юге Италии Бамбергская рукопись (бамбергским сборник называется потому, что хранится в Бамбергской государственной библиотеке) представляет «Историю сражений Александра Великого» в переводе с греческого, выполненном в IX веке архипресвитером Львом Неаполитанским. Оригинал, с которого делался перевод, не сохранился, но о его существовании и составе мы хорошо осведомлены благодаря совпадению текста бамбергской «Истории» и книги о деяниях Александра Македонского, написанной по-сирийски. Вольно или невольно, архипресвитер Лев выбрал версию предания, наиболее изобиловавшую фантастическими деталями и сюжетами. Более того, версию, оказавшую ни с чем не сравнимое влияние на восточную литературу.

Выбор версии романа нетрадиционен, ибо у читателя появляется шанс увидеть не реконструированный текст произведения, а средневевковый манускрипт — таким, как он есть, бесхитростность подобного сборника занимательнее иных литературных изысков. Перевод архипресвитера Льва вряд ли можно признать образцом стилистики, но всевозможные ляпы только добавили в текст фантастики. Еще одна характерная особенность: предание об Александре наполняется средневековым вооружением и осадными машинами, герцогами и понтификами, нотариусами и посланцами-апокрисиариями. Детали повседневного быта Европы встречаются на каждом шагу. Средневековый Александр и его сотоварищи, само собой разумеется, облачены в одежду и латы, которые отстоят от их эпохи не менее чем на тринадцать веков. И нет ничего удивительного в том, что местами македонскому царю приходится встречаться с персонажами, которые жили уже после его смерти, или предвидеть грядущее падение Рима. Такая специфика делает повествование еще более загадочным.

Средневековье немалым обязано Александру и его вымышленному жизнеописанию: история завоевательного похода македонского царя послужила фабулой для самого первого рыцарского романа в стихах — начиная с 30-х годов XII века подобные сочинения, посвященные Александру Великому, появлялись словно грибы после дождя, причем каждая из частей получала сразу несколько продолжений. Наряду с «Романом о Трое», в основу которого легли прозаические истории Троянской войны, якобы созданные ее участниками Даресом Фригийским и Диктисом Критским, романы об Александре стали образцами, которым подражали поэты, воспевавшие короля Артура и рыцарей Круглого стола. Без рыцарских турниров, «куртуазности» и обучения Александра «семи свободнвм искусствам» не обошлось.

Характерная особенность «Романа об Александре» (без всяких пристрастий к статистике следует отметить, что это сочинение существует на тридцати языках и по крайней мере в семидесяти версиях) — это отсутствие заданного канона. Интерпретации подвергается даже сюжетная линия. Невозможно составить один роман, который охватывал бы сразу все предания об Александре. Автор эсхатологического пророчества «Откровение Мефодия Патарского» изобретает свою, ни на что не похожую версию биографии Александра Македонского, и мало кому удастся разобраться во всех ее хитросплетениях, зато создается полное впечатление, что все герои античного мира друг с другом связаны — и все друг другу родственники. При этом аргументация поступков граничит со святой наивностью.

Появившийся в X веке перевод архипресвитера Льва, естественно, с точки зрения средневекового читателя, нуждался в дополнении. С X по XIII век появились три рецензии «Истории сражений Александра Великого» (именно такое название получил роман), которые условно обозначаются J1, J2 и J3. Средневековым редакторам, сидевшим в скрипториях монастырей, было необходимо хронологически упорядочить повествование. Поэтому малые произведения, рассказывающие об Александре, включались в текст латинского перевода. В рецензии J1 роман пополнился перепиской с брахманами, «Посланием Александра Аристотелю о чудесах Индии», почерпнутой у Иосифа Флавия историей посещения Александром Иерусалима. Энциклопедии — будь то труды Солина, Исидора Севильского или «книга о зверях и чудовищах» — сохранили немало подробных и местами замысловатых описаний чудищ, которых Александр повстречал на своем пути. Естественно, весь этот материал было необходимо включить в состав романа. Появление в XII веке рецензии J2 связано в первую очередь с желанием читателей и редакторов привести «Роман об Александре» в соответствие с историческими фактами, изложенными в третьей из «Семи книг истории против язычников» Павла Орозия. Для этого «Историю сражений» пришлось безжалостно кроить, переставляя местами фрагменты и эпизоды. Что парадоксально: получившееся повествование все равно осталось связным.

Третья из средневековых рецензий (J3) появилась в первой половине XIII века и стала переработкой рецензии J1. На этот раз историю сражений пополнили рассказ о покорении городов Тира и Сидона, описание трона персидских царей, история истребления василиска и предание о возведении Каспийских врат и заключении за ними народов Гога и Marora. Последнее на рубеже XII—XIII веков стало особенно актуально. Петр Коместор, или Едок, изучив материалы священной истории, пришел в своих сочинениях к выводу о том, что племена Гога и Магога суть на самом деле десять колен Израилевых, переселенные персидскими царями в Гирканию. Предание стало весьма популярным, а тут еще на горизонте появились орды монголов, которых люди, жившие в русских княжествах именовали татарами. Еще со времен Исидора Севильского этимология была сильной стороной средневековой цивилизации, поэтому татары тут же стали «тартарами», или «народами Тартара», упоминаемыми в «Истории сражений», а название «монголы» грех было не произвести от Магога (тем более что во времена святого Иеронима подобный эксперимент уже проделали с готами, возведя их к Гогу). Так полчища, которые хан Бату привел на восточные границы Европы, оказались одновременно и народами Гога и Магога, и плененными коленами Израиля, отрекшимися от своей веры. Тема оказалась благодатной, примером тому служит «Послание аль-Кинди», сочинение, приписывавшееся сразу двум арабским авторам с одинаковыми именами, в котором придворных императора Фридриха II, находившегося в весьма неплохих отношениях с мусульманами, предупреждают о грядущем нашествии двадцати двух царей, некогда заключенных за Каспийскими вратами. Короче, складывалось полное ощущение, что конец света не за горами.

Монголы пришли, разорили Русь, польские княжества, Венгерское королевство, покинули Европу столь же внезапно, как и появились. Конец света был отложен на неопределенное время, Римский Папа и итальянские республики попытались наладить с племенами Гога и Магога дипломатические и торговые отношения. Так в столицу Срединной империи отправился венецианец Марко Поло, читатель и почитатель «Романа об Александре», встречавший на своем пути многочисленные подтверждения совершенных Александром деяний. С возвращением из Китая и Индии Марко Поло и его младшего современника, монаха-францисканца, Одорико де Порденоне, Восток, образ которого был создан «Романом об Александре», в каком-то смысле перестал быть загадкой. Однако племена собакоголовых, брахманов и пигмеев никто отменять не собирался — их, наряду с Земным Раем, просто переместили в те отдаленные уголки Азии, где