— То-то и оно, что не аляне, — проговорил Эш. — Приехала эта дама со своей компанией к кому-то на роднки. В смысле, поздравить семью с рождениемребёнка. И посадила под окнами берёзку. Собственными руками посадила. Представляешь? Мол, пусть ваша дочка будет такой же красивой, пусть солнышку радуется. Потом приехала к кому-то на свадьбу и дубок посадила, чтобы семья была крепкой. А наш народ простой, до хороших примет жадный. Уже за посёлкомначал деревья на счастье сажать. И это не только здесь.

— Интересно… — протянула Малика. Почему она раньше до такого не додумалась?

— Адэр всерьёз вознамерился превратить Грасс-дэ-мор в цветущий сад, — после недолгого молчания вновь заговорил Эш. — У старост голова уже трещит, как этосделать. Есть такие селения, что там вообще ничего не растёт. Земля плохая, песок и глина.

Малика покосилась на Эша. Зачем он это ей рассказывает? Она лучше его знает, какая в Грасс-дэ-море земля.

— Так один староста, знаешь, что придумал? Стал торговый налог землёй брать. Едешь к нам овощами-фруктами торговать, вези чернозём. Привёз пару мешков — торгуй. Не привёз — вали к чёрту. А за ним и другие старосты потянулись.

— Что у вас произошло, Эш? — спросила Малика.

— У нас? — повторил он и перехватил руками руль. — Я тебя порадовать хочу. А ты сразу — что произошло? У нас теперь всё по-другому. Народ чуток ожил.

Малика отвернулась к окну. Эш что-то утаивает…

— Помогает? — поинтересовалась она, указав на щит с надписью: «Если вам не дали чек, обратитесь в налоговую инспекцию, и вам возместят стоимость покупки».

— В посёлках — нет. Там соседи друг друга не сдают. А в городах — да. Штрафуютза подпольную торговлю только так.

— Кто такая Ирмана?

— Ирмана? — переспросил Эш.

— Мы проехали больницу имени Ирманы.

— Моруна.

Решив, что ослышалась, Малика какое-то время смотрела на проплывающие заокном дома из потемневшего камня. Сведя брови, повернулась к Эшу:

— Больнице дали имя моруны?

— Я же сказал: у нас теперь всё по-другому, — произнёс он и после паузы добавил: — Ну, или почти всё.

— Адэр ездил за Долину Печали?

— Порывался. Этот вопрос на Большом Совете раз десять обсуждали. У Адэратолько одно: «В Грасс-дэ-море нет резерваций, а целый полуостров до сих пор в блокаде». А ему: «Не будите зверя». — Передёрнув плечами, Эш поморщился. — Прости, Малика. Я не хотел тебя обидеть.

— Что говорили о морунах?

Эш кивком указал на Кенеш:

— Надо ли при ней?

— Надо.

— Это всего лишь мужская болтовня.

— Значит, клеветать на морун вам можно, а посмотреть, что у мужиков в штанах, моруне нельзя.

Эш вытаращился на Малику.

— Смотри на дорогу, — сказала она и скрестила руки на груди. — Я изменилась, Эш. Ты прав. Теперь всё по-другому.

— На морун никто не клеветал, — промолвил он, отвернувшись.

— Что говорили? — повторила Малика, взирая на счастливого Парня, бегущегоперед машиной.

— Одни боятся, что моруны начнут мстить. Хотя большинство не верит в ваше проклятие.

— Зря.

Эш кивнул:

— Я говорил им, что зря.

— Одни боятся, а другие?

Эш поёрзал, словно из сиденья вылезли шипы, и он хотел задницей стереть их в порошок.

— Другие… Тебе слово в слово или как?

Малика хмыкнула:

— Врезалось в память?

— Если десять раз услышать — и не то врежется.

— Говори.

— «Кому принадлежала эта земля? Морунам. Они законные хозяйки Грасс-дэ-мора. А значит, и правительница, которую они усадят на трон, по их мнению, будетзаконной».

— Вы боитесь переворота. — Малика потёрлась щекой о плечо. — Если нас не любят, почему клинике дали имя моруны?

— Не только этой клинике. Почти во всех крупных посёлках священнослужителиоткрывают приюты, больницы, школы и дают им имена морун, которые когда-тожили там.

— Почему?

— Поговаривают, что так приказал Адэр, хотя точно никто не знает.

Опустив затылок на подголовник кресла, Малика закрыла глаза. Она хотела с Муном и Кенеш перебраться жить в гостиницу Вельмы. Видать, ещё рано.

— Сколько у нас было за сто лет фальшивых правителей? — прозвучал голос Эша. — Двадцать семь. Плохой Адэр или хороший, справедливый или предвзятый, онединственный, кто для страны делает хоть что-то. И мы к нему привыкли. Ну согласись: если вернуть морун, станет хуже. Им там хорошо. Было бы плохо, самибы вернулись.

— Не знаю, Эш. Может, им там плохо, но лучше, чем здесь.

— Зря Адэр затеял с этой помолвкой. У Зервана тоже была жена-тикурка. Нехороший знак.

Малика вяло пожала плечами:

— Какой знак? Влюбился человек, и всего-то.

— Короли не влюбляются, Малика. Без дипломатии и политики здесь точно не обошлось, — промолвил Эш и сбавил скорость. — До замка двенадцать часов езды. Приличных гостиниц не встретим. Может, здесь переночуем?

Малика открыла глаза. За окном в сереющем воздухе проплывали двухэтажные дома с резными коньками. В окнах мягко горел свет. Издалека доносилась песня, исполняемая подвыпившей компанией.

— Едем в замок. Устанешь — я тебя сменю.

Опустив стекло, Эш высунул руку в окно и дал знак едущим сзади машинам.

***

Малика смотрела по сторонам, не понимая, где находится. Недостроенные особняки чередовались с газонами и фрагментами будущих фонтанов, с ажурнымиоградами и посадками деревьев и кустарников. Везде сновали толпы рабочих, урчали грузовые машины, дымились кучи асфальта.

— Сюрприз удался? — спросил Эш, широко улыбаясь.

— Это Мадраби?

— Мадраби. Ну как? Нравится?

— Кангушар заикнулся о строительстве города, но я думала… Нет, я ни о чём не думала.

— Адэр оставил участки под озёра, можжевеловую рощу и парк. Планы на десять лет вперёд.

— А заканчивать будет законный правитель.

— Если найдётся. А не найдётся — мы Адэра оставим.

Малика покосилась на Эша:

— Кто это — мы?

— Мы. Ветоны, — ответил он и вывел автомобиль на широкую дорогу, огороженную молодыми кипарисами.

Впереди появился старинный трёхэтажный замок. Передвигаясь по лабиринту аллеек, садовники поливали кусты и клумбы с пёстрыми цветами. На небольшой площади, примыкающей к парадной лестнице, стояли автомобили, скорее всего, советников. По бокам двери возвышались караульные в синей форме. Ветер трепал флаг Грасс-дэ-мора, не позволяя увидеть чайку целиком.