Так и хотелось пойти к нему и сказать: «Дайте мне чуть-чуть пожить». Но это равносильно признанию и просьбе: «Я умираю от любви к вам. Пожалейте…» Морун можно любить или ненавидеть, бояться или с радостью встречать. Жалеть себя они позволяют только своим мужьям.

— Теперь это твоё жилище,— промолвила Малика, окинув комнату взглядом. Неужели за полтора года так сильно выгорел рисунок на обоях? И плафон на лампе стал бледнее, и домотканый коврик.

Помедлив, подошла к шкафу и, открыв дверцу, посмотрела в зеркало, прикреплённое изнутри. Зрачки… совсем серые… Она видела своё отражение несколько часов назад, в спешке расчёсывая влажные волосы и злясь, что Адэр её ждёт, а она копается. Тут уж было не до рассматривания глаз.

— Твои сумки тоже забрали? — спросила Малика, закрывая шкаф.

Кенеш наклонилась вперёд и указала пальцем под кровать:

— Там.

— Я вернусь через два дня. Если что-то понадобится, не стесняйся, прямиком иди к Муну. Он тебя не обидит.

Как и обещала, Малика осталась ночевать у Муна. Примостившись на краешке жёсткого матраса, приготовилась рассказывать о Ракшаде до утра. Но Мун, уткнувшись носом ей в плечо, почти сразу уснул. Слушая его тихое дыхание, она поглаживала старика по спине и думала, что за долгое время это его первая спокойная ночь.

Утром, попрощавшись с Муном и Кенеш, Малика поднялась в свои покои. Надела дорожное платье и расстроилась: ткань трещала на груди и бёдрах. Придётся худеть или менять гардероб. Облачившись в привычный наряд ракшадки, собрала сумку и спустилась в холл. Сначала не хотела говорить Адэру о своей поездке, однако дойдя до двери и посмотрев на караульных, развернулась и устремилась в кабинет. Гюст сообщил, что правитель уехал вечером и вернётся через четыре дня. Всё складывалось, как нельзя лучше.

Усевшись в машину Крикса, Малика оглянулась на сонных Драго, Лугу и грозного Талаша. Втроём, на заднем сиденье, им было тесно. Мелькнула мысль: может, поменяться с кем-то местами? Следом возникла другая мысль: стражи так быстрее притрутся к ракшаду.

К полудню путники добрались до развилки. Одна дорога бежала в Тезар, вторая в Ларжетай, третья в Бездольный Узел. Крикс направил автомобиль в сторону Тезара. За время правления Адэра дороги пустили ростки, соединили города и крупные посёлки; не доезжая до границы, Криксу предстояло несколько раз повернуть, чтобы приехать в нужный городок на севере страны.

Малика разглядывала степь, мечтающую о дожде. В голове крутилась фраза из «Откровений Странника»: «Слепой видит лучше зрячих, он смотрит телом и душой». Она не думала о Священном Писании и не помнила, когда последний раз держала фолиант в руках. Фраза выплыла из памяти сама по себе. Перед внутренним взором возник Кеишраб и вдруг распался на два города — до и после того, как лопнула сердечная струна. Промелькнула Лайдара — она показалась Малике выгоревшей. И замок Адэра потускнел, и сад. Малика это заметила, а разум отказался принимать. И лишь сейчас эта фраза из «Откровений» выдернула её из заторможенного состояния. Неужели перед смертью ей суждено ослепнуть?

— Крикс, — промолвила она, сцепив руки, чтобы унять дрожь. — Поехали в «Рисковый».

— Зачем?

— Просто хочу посмотреть.

— Дом Анатана опечатан, — сказал Крикс, но скорость сбавил.

— Разворачивай машину.

Автомобиль вернулся к развилке и покатил в сторону Бездольного Узла.

— Выкрасть Тасю мог кто-то из местных, — проговорила Малика. — Обязательно есть те, кто завидовал Анатану. Зависть тяжело искоренить.

Крикс посмотрел в зеркало заднего вида на стражей и ракшада:

— Не проболтаются?

— Ты прав, — кивнула Малика и попросила остановиться.

Драго, Луга и Талаш вслед за Маликой выбрались из салона.

Драго преклонил перед ней колено и сказал товарищам:

— Делайте и говорите, как я.

Луга подчинился.

Талаш с угрюмым видом уставился себе под ноги:

— Ракшады не встают на колени.

— Иштар вставал, я сам видел, — возразил Драго. — А если ты считаешь себя выше Иштара, убирайся ко всем собачьим чертям.

— Перед кем он вставал? — набычился Талаш и сделал шаг вперёд, явнонамереваясь схватить стража или ударить.

— Перед своей шабирой. Один раз вставал в Лайдаре, два раза в пустыне.

— Я тоже видел, — откликнулся Луга. — В Лайдаре не видел, а в песках видел. Если тебе слабj принести ей клятву, вали в свою Ракшаду.

Талаш смотрел в сторону и не двигался.

— Мы едем или как? — спросил Крикс, высунувшись из салона.

— А ещё хотел быть старшим, — проворчал Драго и обратился к Луге: — Повторяй за мной: «Малика! Я клянусь оберегать и защищать вас».

— ..защищать вас, — вторил Луга.

— Клянусь хранить ваши тайны и клянусь ничего от вас не скрывать.

— …хранить ваши тайны, — проговорил Луга и, глядя на Малику, умолк.

Драго локтём толкнул его в бок:

— И клянусь ничего…

— Подожди, — прошептал Луга. — Подожди…

— Малика! Гони их взашей и поехали, — крикнул Крикс.

— Подожди… — вновь прошептал Луга и, с трудом сглотнув, проговорил: — Клянусь от вас ничего не скрывать.

— А я обещаю, что в моём доме тебе всегда будут рады, — обратилась к нему Малика; Драго уже приносил ей клятву. — За моим столом для тебя всегданайдётся место. Обещаю, что не буду просить тебя идти против своего народа исвоей веры.

— Наконец-то, — откликнулся Крикс. — Поехали. А этого, шоколадом обмазанного, оставьте.

Малика уже занесла ногу через порожек, как Талаш преклонил колено:

— Я отдам за тебя жизнь, шабира. И взамен мне ничего не надо. — И быстроподнялся, будто под коленом был не асфальт, а раскалённый металл.

Усевшись на сиденье, Малика прикоснулась к локтю Крикса:

— Спасибо.

— Мне-то за что? — буркнул он и нажал на педаль газа.

— Мы говорили о завистниках, — напомнила Малика, глядя на склоны холмов, укреплённые молоденькими кустарниками барбариса и боярышника.

Похоже, Адэр не забыл о ливнях и оползнях, похоронивших дороги пару лет назад, и позаботился, чтобы этого не повторилось.

— Я всех опросил, — ответил Крикс. — У полсотни не было алиби. Кто-то кормил скотину, кто-то убирал во дворе снег, кто-то возился на чердаке. Но все такие… смотришь на них и чувствуешь: ну не могли они этого сделать.

— И никто ничего не слышал и не видел?

— Темно было. Почти ночь. То там залает собака, то там.

Вскинув руку, Малика указала на саженцы, окружённые сеткой из колючей проволоки: