находится, и что это совсем не его дом. Конца коридора не было видно, потому что свет из окон кухни не мог достать ту залегающую во тьме часть. Сам дневной свет очень неохотно пробивался сквозь бледно-желтую занавеску, и, скорее всего, он совсем не хотел одаривать своими лучами этот дом и эту самую квартиру. Что-то побудило мужчину затушить сигарету, встать со стула и медленно войти в коридор. Когда мужчина вошел в темный коридор, он прислонил ухо к стене и почувствовал небольшую вибрацию, как будто строение вздрагивало от каждого прикосновения ее жильцов. Также он услышал непонятный шкрябающий звук, похожий на проделки кошек. Михаил затаил дыхание и решил прислушаться. Звук оказался очень монотонным и четким. Сразу же отпала версия о кошках, и мужчина представил, что какой-нибудь одинокий пенсионер решил под конец существования этого дома сделать небольшой ремонт. Михаилу эта идея показалась глупой и наивной, он уже представил, что бы сказал этому пенсионеру, если бы встретил его. Но его посетила мысль, что, возможно, этот самый пенсионер даже не знает о том, что этот дом скоро снесут, и что сидит в маленькой рассыпающейся в труху комнатушке дряхлый и немощный старик и пытается временами всю эту пыль и труху собрать. Михаил вдруг увидел у себя в голове картину, будто бы худой старик с длинными седыми волосами, весь в лохмотьях, стоит на коленях посередине пустой комнаты без пола и обоев. Он поднимает руки в отчаянии, а из рук его сыпется бетон прямо ему на лицо, а глаза, как два хрусталика, застыли в немой мольбе. Мужчине стало немного грустно и почему-то страшно, он хорошенько тряхнул головой, выпрямился, почесал подбородок и решил, что сегодняшний день он проведет в игре.

Зайдя в игру, Михаил первым делом написал своей новой подруге, с которой вчера познакомился в рейде. Та долго не отвечала, хотя была онлайн, а когда ответила, попросила его помочь ей пройти сложную цепочку заданий. Михаил сначала сконфузился, так как все же имел и свои планы на сегодня, а потом согласился помочь. Во время игры они разговорились, и он узнал, что девушка живет в Москве и работает певицей. Она поведала ему о том, как сильно она любит музыку и что поет она всю жизнь. Михаила тронула искренность девушки, и он рассказал ей, что работает на предприятии главным инженером, что ходит в спортзал и что в игру заходит только в свободные от дел часы. Они долго общались, и Михаил почти поверил в историю, которую рассказал этой девушке про себя. Казалось, он всегда был тем человеком, которым представился своей подруге. Время шло, и в общении мужчина рассказывал все больше придуманных деталей, а его спутница отвечала ему словами удивления и восхищения. Михаил выяснил, что ей нравятся атлетичные мужчины и что она была замужем, но брак распался.

Когда они закончили задания, уже близился вечер и то самое время, когда по плану нужно было идти в магазин. Михаил снял наушники, откатился в кресле от стола, где стоял компьютер, и, сделав глоток энергетика, решил, что сегодня наденет свою любимую кожаную куртку, хоть и сейчас ноябрь и холодно. Он оглядел свою комнату. Желто-зеленые, местами отслаивающиеся от стены обои немного сдавливали пространство, и мужчина вдруг как будто бы отрезвел от всех тех историй, которые рассказывал своей игровой подруге. Возникло неуместное чувство агрессии, и Михаил резко встал со стула, выпрямился и подошел к стене, где желто-зеленые обои отклеились больше всего и где под ними проглядывались кусочки старых газет. Мужчина потянул за край обоев, и его охватило приятное чувство, понятное лишь тем людям, которые любят сдирать кожу со своих пальцев. Он начал снимать обои подобно коже с лица своей комнаты, и, обнажаясь, она демонстрировала все свое разложение, всю свою старость и неизбежную, близкую смерть. Михаил резко дернул в яростном порыве, и внизу оторвался деревянный плинтус. Мужчина выдохнул и бросил на пол большой кусок обоев. Ему стало, как прежде, спокойно, и он начал собираться в магазин. В его голове моментально появились сцены, полные надежды и уверенности. Сцены, где он самолично останавливает эту девушку с красными волосами на пешеходном переходе, взяв резко за предплечье, потому что та начала движение на красный свет и шальная машина проскочила, чуть не задев ее. Как он извиняется, что пришлось вот так грубо ее схватить, и говорит, что он бы был не против ее компании сегодня в каком-нибудь ресторанчике. Мужчина встал напротив зеркала, снял домашнюю одежду. Принял несколько странных, чудаковатых поз и примерил любимую куртку с темно-синими джинсами и с кроссовками «Нью Бэлэнс». Выглядел он, конечно, до улыбки несуразно. Круглое лицо выражало какую-то пресную травоядность, никак не вязавшуюся с дерзкой кожаной курткой. Михаил подошел ближе к зеркалу и выкатил вперед челюсть, затем взъерошил волосы и нанес на них специальную пудру для объема. В довершение он приподнял ворот куртки на рок-н-ролльный манер, расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке под ней и собирался уже брызнуться любимой туалетной водой «Босс», но вдруг передумал, вспомнив, что сама куртка пахнет не хуже парфюма.

Такую замечательную кожаную куртку почти перед самой смертью подарила Михаилу на день рождения его мать. Тогда еще в комиссионных магазинах можно было найти удивительные вещи, и, присмотрев однажды эту куртку для себя, Михаил рассказал своей матери о находке, а та, в свою очередь, поднакопив, купила ее примерно через месяц. Да и куртка сама была, надо сказать, фирменная, американская. Двадцать три тысячи рублей за куртку, пускай и кожаную, в две тысячи седьмом году – цена фантастическая для большей части жителей Москвы. Даже сейчас, когда Михаил ее надевал, прохожие, в основном мужчины за сорок, невольно поворачивали голову в сторону столь восхитительной куртки, рассматривая ее переливающиеся темные оттенки кожи буйвола, элегантные потертости.

Михаил вышел из подъезда, и его встретил на редкость прекрасный осенний вечер. Вся улица и детская площадка были устланы опавшими листьями, местами уже коричневого цвета, потому как опали они еще в середине октября. Дождя не было, аккуратно поддувал ветерок со стороны ЖК «Счастливый город». Мужчина закурил и посмотрел на ряд живописных домов. Где-то уже вовсю горел свет, где-то лишь в одной комнате. Некоторые окна уже были украшены по-новогоднему и придавали еще больше живости и красочности данному архитектурному ансамблю. Вдруг у Михаила появилось внутри очень теплое чувство уюта и покоя. Он очень долгое время не встречал Новый год празднованием, весельем,