шахтёрского светильника имелась неудобная особенность – для зарядки требовался не только трансформатор, но и специальное устройство под его клеммы.

Всё это было у Григорича. Он поставил небольшой сарайчик у себя на участке, где мог заряжать сразу пять шахтёрских фонарей, да ещё и любые другие аккумуляторы.

За зарядку шахтёрской лампы брал немного, но нормальному, полноценному развитию бизнеса мешало огромное количество родственников. Сам он был родом из этой деревни, и, хотя близкой родни здесь уже не осталось – сестра продала дом отца и уехала с мужем в город Шахты, но разных там троюродных братьев и сестёр, двоюродных племянников, имелась целая куча.

Как говорил Григорич: «Брось в этой деревне в собаку камень – попадёшь в моего родственника».

А родне «стыдно» было с «дядей Колей» расплачиваться наличными, боялись этим обидеть – мол, как-то неудобно деньгами-то, родня всё же. Поэтому приносили в основном подарочки, кто ведро яблок падалицы, кто несколько яиц. Женщины часто приносили самогон: всё равно муж-ирод найдёт и выжрет, лучше с Колей Шлёп Нога самогоном расплачусь.

Среди родственников была некая тётка Теша. В каком колене и с чьей стороны она приходилась ему роднёй, – Григорич не знал, как, впрочем, не знал и её полного имени -Теша, да Теша. Но был уверен – точно родня. На всех свадьбах и поминках сродственников она всегда присутствовала, с надрывом «плакала-голосила» на похоронах, и громче всех орала: «Горько!» на свадьбах.

Вот эта Теша за зарядку своей лампы и подарила Григоричу от «всей души» щенка, и, чтобы не возникло сомнений в ценности подарка, сопроводила презент словами: «Мать – овчарка пограничная, немецкая. Отец – тоже кобель хороший».

Ни у кого в деревне овчарок не было, да и в городе Каменске их было наперечёт, поэтому установить происхождение щенка оказалось не сложно.

Действительно, мать была немецкой овчаркой, ну а отец, возможно, и был «кобель хороший», но неизвестный. Упустили хозяева свою воспитанницу, недоглядели.

Желающих взять беспородных щенков не нашлось, а когда собрались избавиться от нагулянного на стороне приплода, объявилась Теша и одного забрала. Ей отдали самого сильного, который всегда из кучи щенков выбирался наверх, ну а всех остальных его братьев и сестёр утопили.

А мудрая Теша и доброе дело сделала – жизнь собачью спасла, и за лампу подарочек принесла.

Григорич щенка взял, чем-то он ему понравился, но предупредил, что, если следующий раз Теша решит притащить ему какую ни будь живность, пусть это будет хотя бы цыплёнок.

Щенок вырос, и как в сказке: красотой пошёл в мать, а умом в отца. Он действительно внешне был вылитая немецкая овчарка, только немного мелковат для кобеля овчарки.

Ну, а умом в отца? Что было, то было – кобелём он оказался очень хорошим, удержать его около дома во время собачьих свадеб – задача невозможная. Или срывался с цепи, или выл так, что сами отпускали.

Да и кличка, которую ему придумала жена Григорича, тётя Клава – Гусар, заставляла соответствовать – постоянно волочиться за хвостатыми прелестницами.

Однажды Костя увидел Гусара рядом с домом своей матери в Георгиевске, это где-то километров пятнадцать от Каменки.

Пёс его узнал, подбежал виляя хвостом, ткнулся носом, вроде как: «Рад тебя видеть, но прости друг, – дела, дела», и побежал дальше догонять собачью свадьбу.

При своих кобелиных чрезмерностях, полученных по наследству от отца, у него были и явные достоинства. Он не лаял попусту, не трогал кур, или другую живность во дворе, кроме крыс, но по команде бросался на человека и мог прикусить за ногу, или за руку. Гусар иногда бегал встречать с работы тётю Клаву, и, однажды, защищая её, покусал пристававшего к ней пьяного мужика, обратив того в бегство.

Было у него и ещё одна полезная способность, которую часто использовала тётя Клава – Гусар легко находил знакомых людей.

Григорича, или как его называли некоторые местные – Колю Шлёп Нога, жители деревни часто приглашали к себе домой: проверить электропроводку, отремонтировать холодильник, или телевизор. А ещё у него имелся сварочный трансформатор, и, если кому-то по хозяйству требовалась электросварка, он брался и за это. Приглашали его не только деревенские, но и из города.

Когда же Клавдии требовалось срочно найти Григорича, она привязывала к ошейнику Гусара записку и давала команду искать.

Гусар обычно быстро его находил. Когда вплотную подойти не получалось, начинал коротко, звонко лаять, вызывая хозяина.

Получив представление о деревне, где Костя проводил свои каникулы, о доме бабушки, о соседях бабушки, и даже о собаке соседей, необходимо, конечно, рассказать более подробно и о семье Константина. Исстари, чтобы понять, что за человек, старались узнать: «Чьих будет?».

Так вот, его прадед – Пётр Васильевич Волков родился в Петербурге, в семье не очень богатого купца.

В одну из своих поездок, отец Петра Васильевича провалился вместе с лошадью и товаром на зимней переправе через какую-то речку. Лошадь с подводой и кучером быстро ушли под лёд, сам выбрался, но сильно простыл и вскоре умер, оставив жену вдовой, а троих детей сиротами.

Жена продолжить дело сама не смогла, да и не пыталась, – потихоньку распродала оставшийся товар. Продала она и дом с лавкой и переехала с детьми в дом поменьше.

Пётру Васильевичу, пришлось уйти из реального училища, где обучался до кончины отца. Родня по матери хотели пристроить помощником приказчика в галантерейный магазин, но его очень привлекала техника, и он ушёл на Орудийный завод, где работал токарем, и где затем познакомился с простым шлифовщиком – Михаилом Калининым, в честь которого завод позже и переименуют в завод им. М.И. Калинина.

Завод, во время гражданской войны, перевели в Подмосковье, куда пришлось перебираться Петру Васильевичу, забрав туда затем жену с тремя детьми, среди которых и была дочка Евгения – будущая бабушка Константина.

Дальше, по семейной легенде, Пётр Васильевич, тогда уже начальник цеха и член партии, встретился с Михаилом Ивановичем Калининым, посетившим завод имени М.И. Калинина. Тот, якобы, его узнал по-доброму с ним поговорил и посоветовал: «Учиться и ещё раз учиться!».

Получив правильный посыл, Пётр Васильевич закончил двухгодичные инженерные курсы, и, опять же исходя из семейных легенд, якобы, по протекции Калинина, был направлен в Комиссариат путей сообщения.

После назначения вся семья переехала жить в Москву на служебную квартиру.

Бабушка Константина – Евгения Петровна, поступает в МГУ, и, отучившись два, курса выходит замуж, за сокурсника – Павла Юрьева.

А дальше произошли события, которые в те времена казались им катастрофой, а по прошествии лет