Стэнли испустил громкий вздох.

– Я весь день сижу на телефоне. Никто не желает войти в наше положение. Особенно сейчас. Публике хочется жизнеутверждающих фильмов о любви. Ты ведь знаешь, с киношниками нелегко иметь дело.

– А благотворительные фонды? – спросил Дерек, ероша волосы и одновременно пытаясь подсчитать, сколько он сумел бы вложить в фильм из собственных средств. Нет, даже если сложить вместе все его премии, все равно не хватит.

– Полная безнадега. Слушай, Дерек, не расстраивайся! Они ведь не отказываются нам помочь, просто просят об отсрочке. Кажется, после своего фильма ты собирался снимать фильм о пожарном депо Сиднея? Так поменяй их местами, сначала снимай пожарных, а потом архипелаг. Вот увидишь, все получится. Тебе просто нужно проявить терпение.

– Я и так его проявляю, Стэнли, – с горечью возразил Дерек. – Работы на Кирибати начинаются через два месяца. А через год… там все будет кончено.

– Через год? Вряд ли. По моим подсчетам, раньше чем через полтора-два года они не кончат. Ты успеешь.

– Даже полгода опоздания – уже катастрофа.

– Слушай, я не собираюсь с тобой спорить. – Стэнли помолчал. – Доделывай рекламу соков, потом бери пару месяцев отпуска и приступай к пожарному депо. Если Ригли и Мейнс будут тянуть и дальше, те деньги, что мы выручим за пожарных, вложим в съемки на островах. И потом, всегда можно использовать фотоснимки, которые сделают в ходе раскопок. Ты всегда гениально работал с фото.

– Спасибо за доверие.

Стэнли вздохнул.

– Ты ждал своего шанса целых десять лет. Лишние полгода-год ничего не меняют.

Дереку хотелось кричать. Как Стэнли не понимает: между механическими съемками и прикосновением к прошлому огромная разница. Ему представилась великолепная возможность поведать миру о том, что ему хотелось рассказать; только та история и имеет для него реальное значение. Однако он вовремя взял себя в руки.

– Стэнли, попробуй как-нибудь надавить на них. И окажи мне услугу – не прекращай поисков.

Повесив трубку, Дерек сжал кулаки и лягнул ногой стул, отчего тот завертелся по комнате.

Снова зазвонил телефон. На сей раз он рывком поднял трубку.

– Килмартин.

– Ты сегодня явно не в настроении, парень. Говорит Шон Фостер. Можешь уделить мне минутку своего драгоценного времени?

Дерек облегченно вздохнул.

– Шон! Рад слышать твой голос. Как ты?

– Хорошо. Рекламщики ждут от тебя новой сенсации, как я слышал.

Дерек посмотрел на экран.

– Если успею закончить монтаж, через две недели представлю им готовый ролик. Они собираются представить его на Международном фестивале рекламы в Лос-Анджелесе. Только вряд ли он что-нибудь получит. Так себе, средненько вышло.

– Ты всегда был перфекционистом. Скажи, пожалуйста, помог ли тебе мой кузен, который служит в нашем посольстве в Токио?

– Мне его просто бог послал. В рекордные сроки добыл для меня все допуски. Я его должник. И твой тоже.

– Я ничего не сделал, это все Лайем. Он славный малый.

– Я понял. Как мне его отблагодарить?

Шон хихикнул.

– Когда приедешь в Токио, угости его саке. Ему это понравится.

– Считай, что дело сделано – при условии, если я вообще туда попаду.

– А в чем дело? Кажется, ты говорил, что все разрешения и допуски получены?

– Да, получены. А вот с деньгами вышла заминка. Будем надеяться, ненадолго, но, похоже, придется мне отложить поездку по крайней мере на пару месяцев.

– И чем ты намерен заняться, когда закончишь свой шедевр о яблочном соке?

– Не знаю. Может, предварительной подготовкой? Или возьму отпуск… Выйду на улицу и стану побираться.

Шон фыркнул.

– Насколько я тебя знаю, вся предварительная работа сделана уже полгода назад. И за все то время, что мы с тобой знакомы, ты ни разу не брал отпуска. И не побирался.

– Может, как раз пора начать. Месяца через два они собираются раскапывать братскую могилу на центральном острове – там, где у японцев был концлагерь. Если я туда опоздаю, считай, что фильм можно не снимать. – С центральным островом были связаны главные надежды Дерека. Там он надеялся найти какие-то документальные – и не только – следы своего деда. – Пока не знаю, что и придумать. Без денег нельзя приступать ни к одной серьезной работе.

– А если тебе подвернется не очень серьезная работа?

– В чем дело, Шон? Что ты задумал? – Он словно видел, как улыбается пожилой человек на том конце линии.

– Как ты догадался, что я что-то задумал? Не удалось мне тебя провести, а?

– Вы, крупные магнаты, всегда действуете напролом. Ты утрачиваешь навыки дипломатического общения.

– Несомненно, это симптом моего почтенного возраста. Но позволь перейти к делу. Я могу помочь тебе. Как тебе известно, я возглавляю консорциум, который финансирует выпуск двух короткометражек в год. Однако перед тем, как ты поедешь на острова, тебе придется помочь мне.

Так-так, подумал Дерек. Начинается.

– И что же мне предстоит снимать?

Шон откашлялся.

– Одной киногруппе – точнее, они снимают для телевидения – срочно нужен режиссер. Человек, который должен был снимать, внезапно отказался работать, а съемки должны начаться уже на следующей неделе.

– О чем речь? – насторожился Дерек.

– Часовая пилотная серия для кабельного телевидения.

– А тема?

– Знаменитости. Они, видишь ли, нестандартные люди, у многих из них необычные привычки.

– То есть сексуальные отклонения, – без выражения проговорил Дерек.

– И сексуальные тоже, – признался Шон.

Первым побуждением Дерека было отказаться, однако перспектива съемок своего фильма заставила его сдержаться.

– Кто продюсер?

– Моя ученица. Она вообще-то занимается рекламой, на телевидении она новичок, но в последние несколько лет я показал ей ряд приемов. У нее жесткий стиль работы, но при этом масса свежих мыслей и вдохновения.

– У кого «у нее», Шон?

– У моей племянницы, Трейси Хьюитт. Она собирается снять сериал о некоторых известных людях…

Воспоминания нахлынули на Дерека словно ледяная волна. Смеющиеся, широко расставленные голубые глаза, губы, всегда изогнутые в лукавой или озорной усмешке, тело, жадно льнущее к нему… Восемь лет назад, когда он учился в аспирантуре, Трейси была его любовницей.

Восемь лет назад она была его любовью.

Тогда он грезил лишь одним кино; жажда успеха горячила ему кровь. Тем не менее он не остался холоден к чарам такой женщины, как Трейси. Она показала ему, что жизнь существует и вне кино, вывела его из душного просмотрового зала на свежий воздух. Трейси научила его любить и быть любимым.