Сева пожал руку Кате и повернулся к собаке.

— Карлсон, — сказала собака и протянула Севе лапу.

Положим, «Карлсон» сказал за неё Карим, но лапу собака подала сама.

— Умная, — с уважением сказал Сева.

— Умнее многих, хотя и не жила в больших городах, — сказала Катька и тряхнула кудряшками.

— Очень хорошо, что ты будешь учиться в нашем классе, — сказал Карим, — у нас никогда не было ребят из Ленинграда. Я живу в кишлаке, в горах, только учусь здесь. А Катя приехала из Белоруссии. Её отец подполковник, комендант пограничного участка. А мой — чабан. И дед у меня чабан. Расскажи про Ленинград. Я читал, в Эрмитаже пятнадцать тысяч картин. Ты их все видел?

Севка, конечно, много раз был в Эрмитаже, но картины почему-то не очень запомнил. Его больше интересовало оружие в Рыцарском зале, ещё египетская мумия, которой три тысячи лет.

«Надо дать телеграмму маме, пусть вышлет книжки про Эрмитаж, а то неудобно», — подумал Севка, а вслух сказал:

— Я вам каждый день буду что-нибудь рассказывать, пока домой идём, раз нам всё равно по пути.

— Я живу в новом доме, — сказала Катя, — а ты живёшь у Садуллы. Твой Садулла — самый отвратительный человек на свете. Я его терпеть не могу.

Севка видел своего хозяина: высокий тощий старик с белой бородой, всё время улыбался и кланялся. Он совсем не казался злым. Севка вопросительно взглянул на Карима.

— Катя много выдумывает, — сказал Карим. — Так говорит и Дмитрий Фёдорович. Но сейчас она права. Садулла очень плохой человек. Он мучил Карлсона. А раз он мог мучить собаку…

— Раз он мог мучить беззащитного маленького щенка, значит, он может мучить кого угодно, — закончила Катька.

Прежде чем Севка дошёл до дома, он узнал историю знакомства Кати, Карима и Карлсона. Ещё он узнал, за что они все трое не любят Садуллу.

Катя с Дмитрием Фёдоровичем приехали в этот город в конце прошлого лета. Занятия в школе ещё не начались, знакомых у Кати не было, и от нечего делать она бродила по улицам. Бродила, бродила и вдруг слышит — за дувалом щенок плачет.

Послушала Катя и ушла: мало ли почему скулит щенок. Однако на другой день снова пришла, послушала — скулит. Тогда она открыла калитку и заглянула во двор. Щенок был привязан к дереву. Неподалёку от него слонялась девчонка лет шести.

— Почему щенок скулит? — спросила её Катя.

— Жрать хочет. Три дня не жрамши сидит.

— Так дай ему.

— Садулла-бобо[6] не велит. Сказал: если не кормить, злее будет, дом сторожить будет.

Катька бросилась домой. Схватила кусок колбасы — и обратно. А по двору сам Садулла прохаживается. Катька к нему.

— Какое вы имеете право не кормить собаку?

Старик руками развёл, прикинулся, что по-русски не понимает, а Катя тогда узбекского ещё совсем не знала. Она бросила щенку колбасу, да не добросила. У щенка верёвка короткая, он рвётся, рвётся, а дотянуться не может. Садулла засмеялся, выставил Катю на улицу и калитку закрыл.

По улице шёл Карим. Видит, сидит у арыка девочка, а по щекам слёзы текут. Он прошёл мимо, но потом вспомнил слова своего деда: «Поговори с человеком, если с ним приключилась беда», — и вернулся.

Сначала Катя молчала. Но Карим не отстал от неё, а когда узнал, в чём дело, то сказал: «Идём».

Садулла был ещё во дворе. Карим стал говорить с ним по-узбекски, а Катя бросилась к щенку и принялась отвязывать верёвку. Старик, конечно, заметил.

— Отойди, девчонка, побью! — Оказывается, он знал русский язык.

— Только посмей тронуть! — повысил голос Карим.

— Не лезь! И тебя побью! Всех побью!

Садулла, увидев, что Катька отвязала щенка, погнался за ней.

— Не отдам, не отдам! — Катька со щенком в руках бегала по двору; Садулла, подобрав полы халата, — за ней. Карим бросался меж ними, чтобы в случае чего прикрыть собою Катьку. Его кулаки были сжаты.

— Отступай! К воротам! — кричал Карим.

— Садуллу-бобо убивают! Люди, деда убивают! — визжала девчонка.

— Отдай собаку!

— Не отдам!

— Побью!

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы во дворе не появился ещё один человек, тот самый, которого ребята потом прозвали Пятнистым.

— Что тут за базар? Гони прочь проклятых щенков! — закричал он. Старик замер. «Щенки» воспользовались этим и выскочили на улицу.

Вечером Катя сказала отцу, что со щенком она расстанется только вместе с собственной жизнью. Дмитрий Фёдорович и сам понимал, что Катино дело справедливо. Он пошёл к Садулле и предложил ему денег. Садулла от денег отказался и сказал: «Пусть красавица пионерка возьмёт собачку от меня в подарок, и пусть радуется большой начальник, отец красавицы пионерки, на свою дочку, когда она будет играть с маленькой собачкой».

— Не такой уж он злой, твой Садулла, — сказал Дмитрий Фёдорович.

— Это он к тебе подлизывается, — возразила отцу Катька.

Потом пришёл Карим, и они вместе придумали назвать щенка Карлсоном. Во-первых, потому, что «Катя» на букву «К» и «Карим» на букву «К» и «Карлсон» тоже на букву «К»; во-вторых, потому, что в этот день по телевизору показывали мультфильм «Карлсон, который живёт на крыше»; а в-третьих, потому, что Дмитрий Фёдорович, взяв в руки щенка, сказал: «Ну и откормили вы его. Живот прямо как у Карлсона». Так и стал Карлсон Карлсоном.

С той поры они втроём — Катя, Карлсон и Карим — дружат на всю жизнь. Они всё делают вместе, уроки тоже. Конечно, Карлсону уроков делать не надо, но зато он всегда провожает их в школу, а после уроков встречает и они вместе идут домой. Ни разу не случилось, чтобы Карлсон опоздал и не встретил их вовремя. Такой умный пёс.

— Молодцы, — сказал Севка, выслушав их историю. — Очень правильно вы поступили. И собака теперь у вас есть. А у меня никогда собаки не было. Прошу, прошу родителей…

На другое утро, едва Севка выскочил за ворота, он увидел, что его ждут Катя, Карлсон и Карим.

— Мы живём рядом: Катя — на Самаркандской, я — за углом. Будем заходить за тобой, — сказал Карим.

— Тем более что нам совершенно всё равно, какой дорогой идти в школу, — добавила Катя. Карим укоризненно взглянул на неё и уступил Севке место рядом с собакой.

Глава III

В экспедиции было шесть человек: Борис Яковлевич, его помощница Нина Георгиевна, которую прозвали «археолог на все руки», художница Татьяна Васильевна, студенты Ленинградского университета — «археологи без пяти минут» — Лида и Лёня и Севкин папа, Андрей Петрович. Ещё был шофёр