изменились. Всё так же получают зарплату за пьянки на рабочем месте. Иногда спасают жизни. Раз в пару месяцев собираются и дружно предсказывают конец света.

Когда-то давно на месте города (да и в целом — всей страны) располагалась сверхдержава древности. Магическая, что важно. И что-то они там наэкспериментировали, что сами себя, как водится, уничтожили, а на месте своего государства оставили огромный магический разлом. Поэтому магическая энергия здесь плещется буквально у поверхности, позволяя брать себя даже самым посредственным ремесленникам от магического искусства чуть ли не голыми руками и столько, сколько они точно не смогли бы освоить в нормальных условиях. Это облегчает магические манипуляции, но порождает массу проблем. Те же протечки: тут всё время что-то капает, подтекает, отсыревает. Сантехников в одном только Костлеце столько, сколько нет в ином государстве где-нибудь ближе к экватору.

И именно поэтому вечные эти концы света, которых Костлец только за нынешний короткий пока двадцать первый век пережил уже восемь.

Конец света — это когда разлом, едва затянутый ненадежной корочкой закостенелых магических артефактов, окончательно ломается. И тогда приходится выходить работать сверхурочно.

***

Лиза проснулась среди ночи оттого, что что-то в комнате было не так. Что именно и как не так, она не понимала, но спать дальше не могла. В комнате было как в ужастике за секунду до того, как кишки второстепенного героя разлетятся по стенам. Темно, тихо и торжественно.

Лиза едва поборола желание накрыться одеялом с головой. Вместо этого протянула в страшной темноте руку и нащупала выключатель ночника. Щёлкнула. Но свет не загорелся. Лампочка… лампочка, конечно, перегорела.

На прикроватной тумбочке лежал телефон. Лиза его нашарила. Его экран послушно ожил и засветился.

Пятнадцать минут третьего. Самое мерзкое ночное время. Проснуться в такое время, когда ещё темно и очень, очень тихо, когда любой случайный звук — шорох или скрип — гнетёт, нет хуже. И главное, страшно закрыть глаза, но пялиться в темноту ещё страшней.

Лиза приняла решение — и села. И, дрожа, встала, распахнула окно. Стало холодно и влажно. За окном не горели фонари. Кто-то спал на лавочке. Высоко в небе проскользнула тень с большими крыльями. За окном всё было мирно. За окном всё спало. Не было ни малейшего повода для страха.

Лиза возвратилась в кровать.

…А если что и произойдёт, так всегда можно вызвать участкового сантехника.

***

Сельская фельдшерица жила, конечно, в домике на краю леса — так положено. А у дома, разумеется, рос дуб. Как принято, Стафен с матерью кормили его раз в год своей кровью — жертвенной, и совсем немного, буквально каплями, взятыми в стерильных условиях, и, в общем, не особенно-то болели те порезы, но страшно было.

Дуба того Стафен боялся лет до десяти. Когда они с мамой размазывали по его коре кровь, та впитывалась почти мгновенно, таяла, исчезала, не оставалось и следа. Дуб только что не чавкал. Стафен думал, что он бы, скажем, кошку или даже человека вот так бы заглотил и не подавился.

А что, если дуб оголодает и действительно захочет съесть человека? Например, маленького мальчика?

Дуба Стафен боялся и ненавидел, и тот, кажется, отвечал взаимностью. По ночам зловеще шумел листвой, а днём заслонял своей тенью весь домик, и в том всегда было сыро и мрачно. Иногда Стафену думалось, что белки, которых он порой замечал в ветвях, в этих же ветвях и исчезали. Бедняги.

В ночь, когда мать умерла, ствол дуба треснул. Из разлома долго сочился густой — совершенно не похожий на дубовый — сок. Покидая дом, Стафен сохранил от дуба щепу, завернул в салфетку, сунул в рюкзак.

Проклятый дуб.

Дуб с тех пор приходил к Стафену в кошмарах. В этот раз дуб подобрался совсем близко. Протянул ветви от окна по полу, пополз к кровати. Зашумел листвой с явной, ясной угрозой. Стафен открыл глаза. Наваждение отхлынуло.

Этажом выше во сне вздрогнул Крист. Стафен мысленно извинился.

***

— А дежурства решено, как вы и просили, сократить на два часа. Зарплата тоже, конечно, сократится, зато будет возможность выспаться, а?

Василь, надо признать, обладал талантом ловко выдавать действительное за желаемое. А ещё — изображать массовое одобрение в одно лицо. Вот сейчас у него выходило превосходно.

Стафен зевнул. В такую рань он, как обычно, завидовал ящерам. Те могли крепко спать с открытыми глазами. Ну, полуоткрытыми. Третье веко и всё такое.

Голос Василя в столь ранний час был, конечно, оптимистичным и воодушевляющим, но тоже сквозь зевоту и усталость.

Стафен моргнул.

Свет моргнул тоже. Потянуло ознобом. Стафен передернул плечами, и мир встал на место.

Меж тем дружно и единогласно — в лице Василя — проголосовали за сокращение премий, а затем взялись наконец за раздачу заданий.

— Стафен!

Стафен, который снова начал задрёмывать, вздрогнул и окончательно проснулся. Но не взбодрился.

— Странные звуки с чердака. Берёте с Кристом?

— Крылья негде расправить, — буркнул Крист.

— Рядом полетаешь, — отмахнулся Василь. — Записываю на вас чердак.

Рабочий телефон Стафена пиликнул, высвечивая адрес. Занятно. Чердак в том же доме, что и недавняя водоросль. Неужели крупный пролом?

Стафен всегда мечтал о скучном рабочем дне, но таких ему пока не доставалось.

***

Пришлось долго искать ключи от чердака. Сперва спрашивали у жильцов, но те больше пялились на Криста, чем старались быть полезными. Впрочем, кто-то из них честно признал, что ни про какие ключи не слыхал. Посоветовал позвонить в домоуправление, но номера не помнил. Номер общими усилиями нашли.

В домоуправлении сообщили, что выдали ключ электрику, электрик долго на телефонный звонок не отвечал, потом ответил, громко выматерился, объявил, что едва не получил удар током (в более грубой форме), потому что некоторые трезвонят, как сумасшедшие. Потом ответил, что ключей от чердака не брал, нахрена они ему бы сдались.

Стафен, к тому времени уже готовый начать убивать, вновь позвонил в домоуправление, наткнулся на автоответчик, бодро сообщивший, что сейчас в организации обед, но любой работник будет рад ответить на его звонок через час. Крист, который терпеть не мог проволочки, предложил замок просто сломать или, например, проломить крышу.

Стафен почти даже согласился.

К счастью, снова позвонил электрик и признал, что вспомнил: ключа от двери на чердак всё равно давно никто не видел, дверь нужно сильно толкнуть, а потом этак "плечом поддавить вверх".

Стафен дверь толкнул и поддавил. И снова. И снова. Потом разозлился и с грохотом пнул.

На шум в конце концов высунулась жилица с пятого этажа