Там у нее был застекленный кабинет и секретарь, выполнявшая и обязанности личного ассистента; рядом находился кабинет Грега Морриса. Видя, как она стремительно идет к себе, Грег помахал ей. Уже через минуту он заглянул к ней с чашкой кофе.

– Доброе утро… Или недоброе? – внимательно глядя на Мадлен, он как будто о чем-то догадывался. Снаружи ничто не выдавало ее волнения, но внутри она кипела. Мэдди не любила злиться. В ее прошлой жизни злиться было опасно, и она никогда не забывала этот урок.

– Мой муж только что дал мне «поручение». – Она смотрела на Грега, не скрывая раздражения. Он был ей как брат.

– Ой-ой-ой! Меня увольняют? – Он просто дурачился: его рейтинг был чуть ниже ее рейтинга, но, имея дело с Джеком, ни в чем нельзя быть полностью уверенным. Джек был способен на внезапные, с виду иррациональные, но не подлежавшие обсуждению решения. С другой стороны, Грега он как будто ценил – насколько тот мог судить сам.

– Ничего страшного, не бойся, – поспешила его успокоить Мэдди. – Он сказал первой леди, что я стану работать в ее новой комиссии против насилия над женщинами, даже не посоветовавшись со мной.

– Я думал, тебе такие вещи по душе, – сказал Грег, садясь на стул напротив ее стола. Она сидела в кресле, выпрямив спину.

– Не в том дело, Грег. Я хочу, чтобы меня спрашивали. Я взрослый человек.

– Наверное, он не сомневался, что тебе понравится. Знаешь же, какие мужчины бесчувственные. Они не заботятся о деталях и позволяют себе предположения.

– Он знает, что я этого терпеть не могу.

Но оба знали и то, что Джек часто принимал решения за Мадлен. Так уж у них повелось. Он сказал, что сам знает, что для нее лучше.

– Не хотелось бы, чтобы ты услышала это от меня, но мы только что узнали еще об одном решении, принятом им, видимо, вчера. Оно просочилось с горы Олимп перед самым твоим приходом.

Вид у Грега был очень недовольный. Он был симпатичным длинноногим афроамериканцем с изящными руками, любителем стиля кэжуал. В детстве он хотел быть танцором, а стал телевизионным репортером – и совершенно не жалел об этом.

– О чем ты говоришь? – Мэдди устремила на него тревожный взгляд.

– Он вырезал из программы целый кусок – политический комментарий в выпуске в семь тридцать.

– Что он сделал? Зачем? Зрителям это нравится, а нам нравится этим заниматься.

– Он хочет давать в семь тридцать больше новостей. Говорят, это решение продиктовано рейтингом. И предлагает нам поработать по-новому.

– Почему он не сказал об этом нам самим?

– Когда он нас вообще спрашивал, Мэдди? Брось, детка, ты знаешь его гораздо лучше, чем я. Джек Хантер принимает решения, как ему вздумается, не советуясь с теми, кто работает в эфире. Это никакая не новость.

– Проклятье! – Мэдди, сердито морщась, налила себе кофе. – Час от часу не легче! Значит, конец аналитике? Что за несусветная глупость?

– Я тоже так думаю, но – Папе Лучше Знать. Говорят, блок комментариев могут вернуть в пятичасовой выпуск, если будут жалобы зрителей. Но не сразу.

– Отлично! Господи, меня-то он мог бы предупредить?

– Можно подумать, он поступает как-то иначе! Я тебя умоляю! Давай смотреть правде в глаза, мы же здесь давно работаем.

– Это точно…

Еще минуту Мадлен повозмущалась про себя, а потом приступила к работе с Грегом. Они решали, кого из женщин в Конгрессе из уже составленного списка проинтервьюируют первыми. Когда закончили, было уже почти одиннадцать часов. Мэдди вышла по делам, заодно перекусила сандвичем. В час дня она вернулась за свой рабочий стол, продолжая готовить материалы для интервью. Так пролетели еще три часа. Ровно в четыре она отправилась в гримерную, где опять встретилась с Грегом. Они поболтали о новостных сюжетах, снятых за этот день. Пока что ничего существенного не произошло.

– Ты еще не оторвала Джеку голову из-за наших редакционных комментариев? – Грег широко осклабился.

– Нет, но обязательно оторву, когда его увижу.

Мадлен никогда не виделась с мужем в течение рабочего дня, хотя покидали офис телеканала они обычно вместе, если ему не нужно было куда-нибудь отправиться без нее – в этом случае она ехала домой одна и ждала его там.

Пятичасовой выпуск новостей прошел спокойно. До эфира в 19.30 Мадлен с Грегом обсуждали текущие дела. В 20.00 все закончилось. В следующую секунду в студии появился Джек. Мэдди попрощалась с Грегом, отцепила микрофон, забрала сумочку и вышла вместе с Джеком. Они заранее договорились отправиться на прием в Джорджтауне.

– Что произошло с нашими комментариями? – спросила она по дороге.

– Судя по рейтингам, зрители от них устали.

– Ерунда, Джек! Зрители их как раз любят.

– У нас другие сведения, – твердо ответил он, не обращая внимания на недовольство жены.

– Почему ты ничего не сказал мне об этом сегодня утром? – Она все еще не могла успокоиться.

– Сначала надо было все обдумать.

– Меня ты даже не спросил, хотя надо было. По-моему, в этот раз ты принял неверное решение.

– Давай заглянем в рейтинги.

Они уже были на приеме в Джорджтауне и на какое-то время потеряли друг друга в толпе. Джек снова нашел Мадлен только через два часа с вопросом, готова ли она уйти. Обоим хотелось домой, день получился долгим, к тому же накануне вечером они допоздна задержались в Белом доме.

Почти всю дорогу домой они молчали. Наконец Джек напомнил, что завтра утром у него намечен завтрак с президентом в Кэмп-Дэвиде.

– Встретимся у самолета в два тридцать, – сказал он рассеянно.

Они всегда ездили на уик-энд в Виргинию. За год до знакомства с Мэдди Джек купил там ферму. Ему там нравилось, она тоже привыкла к этому месту. Дом просторный и удобный, земли вокруг – сколько угодно. Джек держал конюшни, где разводил чистопородных лошадей. Но, как ни хороши были тамошние пейзажи, Мэдди очень скоро начинала скучать.

– Может, проведем этот уик-энд в городе? – спросила она, идя за Джеком к дому.

– Ничего не получится. Я пригласил к нам сенатора Маккатчинса с женой. – Об этом она тоже услышала впервые.

– Очередной секрет? – раздраженно спросила Мэдди. Она терпеть не могла, когда он в подобных случаях не советовался с ней, а тем более не удосуживался предупредить.

– Прости, Мэдди, я был очень занят. На этой неделе у меня просто пухнет от дел голова. Навалилось столько сложных проблем!

Она подозревала, что его отвлекла предстоявшая встреча в Кэмп-Дэвиде. Но даже в этом случае он должен был заранее предупредить ее о приглашении Маккатчинсов.

– Прости, детка, не подумал. Мне стыдно! – проговорил он с кривой улыбкой.

Трудно было на него злиться, когда Джек становился таким. Он умел вызвать к себе симпатию. Всякий раз, когда она начинала негодовать, оказывалось, что у нее нет на это сил.