– У Ротшильдов огромные интересы в Тифлисской губернии. А если уж быть совсем точным, то в Закавказье. В Баку. Они делают ставку на нефть. Пока еще неизвестно, что лучше – она или левантийский уголь. Но Британия старается подмять под себя и то, и другое. А потому в Баку и Тифлисе полно их шпионов. Половина которых к тому же еще и получает деньги от Ротшильдов. На этом тоже стоит попробовать сыграть. Ведь из-за «Большой дыры» Британия несколько не в ладах с этими миллионщиками. Но тут не увлекайтесь. Тифлис место такое, где человеческая жизнь стоит недорого. Если посчитают, что вас проще прикончить, чем договариваться, то наймут местных бандитов, и вы исчезнете в одну из темных ночей. Так что будьте там очень осторожны, Никита, и постарайтесь как можно скорее добраться до Поти. И оттуда отплыть уже в Африку. Помните, что медлить вам нельзя. Вы и так много времени теряете в дороге. Будь моя воля, я бы вас туда дирижаблем отправил. Но это, к сожалению, невозможно. Вызовет слишком много подозрений. Появление русского дирижабля над Суэцким каналом может стать едва ли не поводом к войне.

Вспоминая раз за разом слова Иволгина, я смотрел на мир из окна поезда. И откровенно скучал. Иногда предавался размышлениям о том, что в нашем стремительно растущем мире сейчас самое важное – это средства передвижения. Ведь мне надо как можно скорее попасть едва ли не на другой конец света. На самый юг Африки. События там, наверное, развиваются просто стремительно. А я вынужден трястись по железной дороге больше недели. Сколько времени займет морское путешествие до Наталя, я вообще слабо себе представлял. Быть может, к моему прибытию в Африку там уже все давно решится. И от моих действий не будет зависеть уже ровным счетом ничего.

Вот если бы наладить воздушное сообщение. Летать всюду теми же дирижаблями. Ведь экипаж Лаверня доказал возможность весьма длительных перелетов. Из Русской империи вглубь Левантийского султаната. А сколько туда тащиться по железной дороге? Я себе с трудом представлял.

В общем, с такими вот думами я добрался до Тифлиса. Под конец длительного путешествия у меня болели, наверное, все мышцы в теле. Я не мог уже толком примоститься ни сидя, ни лежа. Спал же всего два или три часа в сутки. Если не считать за сон те моменты, когда я начинал клевать носом. Но это длилось ровно до первого толчка поезда. А толчков таких было предостаточно.

Я с удовольствием одним из первых выпрыгнул на перрон. Багажа при мне было немного. Саквояж, вроде того, с каким ходил Иволгин, да тяжелое пальто, сейчас перекинутое через руку. Для привычного к питерским зимам человека в Тифлисе было, можно сказать, жарко. Я вполне уютно чувствовал себя в твидовом костюме и хомбурге. Пальто же, надо сказать, изрядно мешалось да и весило достаточно много.

Ко мне тут же подбежал ушлый носильщик из местных. Предложил донести пальто до «лучшей гостиницы во всем Тифлисе».

– Лучше не найдешь, – приговаривал он, активно жестикулируя. – Самая лучшая во всем городе. Да что в городе – во всей губернии лучше не найдешь! Одно слово «Эксельсиор»!

Название гостиницы, действительно, весьма претенциозное, он произнес по слогам, что звучало смешно. Или это только для уха столичного обывателя, привычного к правильному произношению столь трудных словес. Менее искушенная публика, наверное, просто млела.

Выглядел, кстати, носильщик вовсе не так, как можно было себе представить, если речь идет о Тифлисе. Это был вовсе не абрек в черкеске, папахе и с кинжалом на поясе. Разве что лицо его украшала впечатляющая щетина. Одет носильщик был вполне по-европейски, хотя и без формы, зато с блестящим, надраенным номерным значком.

– Я и сам дойду куда мне надо, любезный, – отмахнулся я от носильщика. – Да и денег у меня на твой «Эксельсиор» нет. Извини уж.

Быстро оттеснив его плечом, я направился к зданию Тифлисского вокзала. У меня было не так много дел тут. И я совершенно не представлял, с какого конца к ним подбираться. Как искать этих пресловутых революционеров? В прошлый раз – еще в Севастополе – их коллеги сами отыскали меня, едва не отправив на тот свет вместе с сопровождающим меня поручиком.

Я отлично помнил и бомбу, брошенную в нашу пролетку, и перестрелку, последовавшую за этим. А вот теперь мне надо будет искать таких же террористов, но для того, чтобы, бравируя своей дерзостью перед государем, втереться им в доверие и найти выходы на помогавших им британцев. Я понимал, что мне, вполне возможно, придется пройти своеобразное крещение кровью. Что мне никто сразу не поверит, и надо будет принять участие в их бандитском налете. Скорее всего, еще и схватиться с полицией, а то и жандармами. И последнее – самое вероятное.

Наверное, именно в тот день я начал задумываться о грязи, что сопровождает мою работу.

Когда я вышел на улицы Тифлиса с другой стороны вокзала, то понял – передо мной лежит довольно большой город. Я ничего о нем не знаю, но должен как можно скорее разобраться во всех местных хитросплетениях. Хотя нет. Кое-что я все же знал. На местном кладбище, в фамильном склепе покоится прах князя Амилахвари. Из газет, что постоянно читал в поезде, я узнал о перезахоронении моего покойного старшего товарища.

Вот туда-то я и решил отправиться первым делом. Конечно, сразу после того, как устроюсь в гостинице. Не в роскошном «Эксельсиоре» – на него мне денег, действительно, не хватит. Однако фондов, выделенных Иволгиным, вполне достаточно, чтобы поселиться не в самом дурном месте.

Я прошелся вдоль ряда извозчиков, выбрав самого серенького «ваньку», из тех, кто много не сдерет. А если и запросит сверх меры, то его всегда можно осадить даже строгим взглядом.

Надо сказать, извозчики тут сильно отличались от питерских. Все лихачи обязательно с местным колоритом. Как раз в черкесках, папахах, при серебристых газырях и кое-кто даже с кинжалами. А вот те, кого в Питере назвали бы «ванькой» – самый распространенный типаж, носили длинные рубашки, а поверх них черные или коричневые накидки. Головы покрывали башлыками. Наверное, у всего этого были какие-то местные названия, но я их не знал.

– В гостиницу недорогую, – хлопнул я по плечу извозчика, запрыгивая к нему в пролетку, – но и не совсем уж для нищих. Понял меня?

– Понял, – ответил