Тут же почувствовала, как по телу прошелся миллион острых иголочек — чужие волчьи взгляды. Пристальные, внимательные, выхватывающие каждую деталь, ловящие каждое движение. На миг я растерялась оттого, что придется танцевать перед всеми ними, но Руслам ободряюще улыбнулся, одними губами беззвучно проговорил «я тебя люблю», и паника внутри меня улеглась, рассыпалась на миллион осколков. Мне нечего бояться или смущаться, потому что он со мной, держит в своих сильных руках, как ценнейшую драгоценность.

Мы начали танцевать. Из динамиков льется прекрасная музыка, от которой сердце замирает, и душа дрожит, все взгляды прикованы к нам. Движемся в центре круга, как единое целое. Он начинает, я продолжаю. Я как гибкая лоза, а он надежная скала, опора. Без страха откидываюсь назад, прекрасно зная, что удержит. Не даст упасть. Никогда.

Когда танец заканчивается, замираем друг напротив друга, впиваясь полыхающими взглядами, а вокруг бушуют аплодисменты, одобрительные крики. Ничего не вижу, все смешалось в одну пеструю массу: звуки, краски, запахи. Безумная карусель, подхватившая меня внезапным вихрем. Но в центе всего это Руслан, занимающий весь мой мир.

Тяжело дышим, смотрим друг на друга, не в силах насмотреться.

Кровь внутри закипает, бежит по венам, пульсирует на кончиках пальцев. Грифельная волчица рвется на свободу, к своему волку.

Руслан, хищно прищурившись, смотрит на меня, на мои губы, и этот взгляд обещает ночь, которую никогда не забуду.

Смущенно отворачиваюсь, чувствуя, что становится немного легче дышать, наваждение отступает.

Не верю в свое счастье.

* * *

После танца возвращаемся на свое место во главе стола. Жадно пью минералку из красивого бокала, пытаясь пожар загасить. Не скажу, что полностью получилось, но легче стало. Тем временем рядом с нами появился мужчина, около сорока лет. Среднего роста, крепко сбитый, с блестящей, гладко выбритой головой.

— Руслан Андреевич, — отстранено, но с почтением произнес он, — поздравляю.

Бекетов даже не подумал встать со своего места, что поприветствовать поздравляющего. Смерил его равнодушным, оценивающим взглядом:

— Что, у альфы клана Штормовых нашлись более важные дела? — спросил надменно, и мне захотелось его толкнуть. Такой хороший вечер, зачем его портить?

Мужчина сдержанно улыбнулся:

— Он приносит свои извинения, за отсутствие. У его сестры сегодня первый ребенок родился…

— И что? Сестра — не жена. Там счастливый муж должен сидеть, и за руку держать. Мы могли и не присылать приглашение, позвали кого-нибудь другого, раз он не в состоянии свой клан достойно представить.

Ну началось! Сейчас он опустит беднягу ниже плинтуса, задавит своей железной энергетикой. У того аж лысина еще больше заблестела. Покрывшись мелкими капельками пота. Надо спасать ситуацию.

Руслан, налей мне пожалуйста шампанского! — попросила, ласково заглядывая в глаза, а рукой, под столом, так чтоб никто не видел, по бедру провела, шаловливо пальчиками перебирая.

Янтарный взгляд потеплел на несколько, в нем усмешка, приправленная обещанием, зажглась:

— Конечно, — и потянулся за дорогой бутылкой, отпуская взгляд чужого волка. Тот исподтишка облегченно выдохнул и поспешил прочь, подальше от прайма.

— Ты зачем к бедняге прицепился? — шепчу на ухо мужу.

В ответ он лишь пожал плечами, и невозмутимо, без тени смущения произнес:

— Ничего страшного. Пусть знает свое место.

— Да ладно тебе! Все и так знают, что ты большой страшный серый волк. Незачем демонстрировать это сейчас. На нашей свадьбе.

Он притянул мою руку к губам, и легонько поцеловал, отчего мурашки по коже побежали, вверх по руке, по шее к волосам.

— Хорошо, — подмигнул лукаво, прекрасно зная, как его прикосновения на меня действуют, — только ради тебя.

— Спасибо, я польщена, — галантно голову склонила, а сама из-под ресниц смотрю на него, игриво, и насмотреться не могу.

Вечером, когда веселье было в полном разгаре, Руслан по-тихому вывел меня в коридор, туда где никого не было:

— Сбежим? — янтарные глаза полыхали, и мне хотелось в них раствориться, сгореть дотла.

— Как же гости? — в нерешительности оглянулась назад. В зале было шумно, играла музыка, ведущий зажигал толпу. Народ веселился, не заметив нашего отсутствия.

— Пусть сами развлекаются, — пренебрежительно отмахнулся Руслан, притягивая к себе собственническим жестом, — поехали домой.

— Руслан! Они все к нам пришли! Это же наша свадьба.

— Вот именно наша! Это наш день. Наш праздник. И я не собираюсь ни под кого подстраиваться.

— Руслан!

Губами впился, протест мой стирая, к стене придавил, сильными руками бедра сжимая. О, Боги! Перед глазами темнее, и шторм огненный в крови разгорается, моментально на его ласку откликаясь.

Отступил чуть, насмешливо глядя на меня и поинтересовался невинно:

— Все еще хочешь остаться здесь, — пальцами замысловатый узор по моему плечу выводит. Каждое его прикосновение, как разряд электричества, пронизывающий до самых костей, — или поедем домой?

— Поехали, — встав на цыпочки, сама легонько его поцеловала и тут же игриво вывернулась из объятий.

— Таня, — многообещающе протянул он, делая шаг ко мне, — от меня не убежишь.

— А я все таки попробую! — подхватив длинный подол белоснежного платья, побежала, звонко цокая каблучками. Только побег мой длился недолго — Руслан в два шага настиг и на руки подхватил, закружил, прижимая к себе.

— Маленькая чертовка.

Дыхание перехватывает от его близости.

— Я тебя люблю, — прошептала, нежно проведя кончиками пальцев по гладкой щеке.

— И я тебя, — ладонь мою поймал, поцеловал, прижав к губам, и поставил на ноги, — пойдем отсюда.

Как два шпиона выскользнули из ресторана, не оглядываясь добежали до машины, припаркованной неподалеку, и уехали, ни о чем не жалея.

Руслан, конечно, самовольный эгоист, но в чем-то он прав. У нас свой мир, свой праздник. Он только наш. Его и мой.

По темным, пустынным улицам добрались до окраины города, вывернули на трассу и понеслись вперед, как стрела. Проскочили мимо указателя, обозначающего дорогу к Черным Тополям — закрытому коттеджному поселку, где проживал клан Бекетова. Дальше до развилки, на узкую дорогу до Синеборья, так же принадлежащего нашей стае.

Боги! Наша стая! Сама себе не верила! Я теперь не одиночка, а часть этой стаи, такой же как и остальные. Они приняли меня, признали своей, и мне плакать от этого хотелось. Я о таком и мечтать не могла!

К усадьбе подъехали, когда времени уже было к полуночи. Машина уютно шелестела шинами по дорожке, когда въезжали на частную территорию, и охранник закрывал за нами ворота.