своего шаткого положения неуклюжего подростка. Его уязвимость была еще больше очевидна, чем, скажем, в случае комика Джадда Апатоу или пышущих тестостерном прыщавых юнцов. Его не интересовали ни супергерои и трансформеры, ни неуязвимые протагонисты вроде Джеймса Бонда. И в то время как жлобоватые антигерои Апатоу курили и строили глазки девчонкам, сопротивляясь браку и отцовству, Спилберг целеустремленно воплощал в жизнь другие фантазии, словно оживляя волшебные сказки и окружая их фантастической атмосферой, возводя их до новых высот смысла и художественной серьезности.

Одно из самых привлекательных качеств Спилберга – его обезоруживающая откровенность: на протяжении своей долгой карьеры он знает и, более того, признает все свои слабые и сильные стороны. Он не ввязывается в то, в чем он не силен. С раннего возраста, когда он начал планировать свою карьеру, он знал, что между искусством и коммерцией он выберет последнюю. «Я – это моя аудитория», – говорил он, поражая всех удивительной в таком возрасте прозорливостью. Он вполне мог предвидеть раскол между «приезжими» и «крутыми» в компании с Николаса-Бич, когда рассказывал историю о самом себе в короткометражном фильме «Бредущие», его так называемой визитной карточке, снятой в 1968 году. О нем мы поговорим позже, хотя достаточно сказать, что между двумя главными персонажами, девушкой-хиппи и правильным парнем, последний явно списан Спилбергом с самого себя.

А девушка-хиппи? Может быть, она срисована с воплощавших дух свободы 60-х Дженнифер и Марго – и в то же время с матери Стивена, воплощения заботы, этакой феи-крестной, которая выполняет каждое желание своего сына. «Она была скорее сообщницей, верной подругой, чем просто матерью», – скажет о ней Стивен в интервью Лесли Шталь в 2012 году в программе «60 минут»2. Там же были приведены интервью с обоими его давно разведенными родителями – обаятельными и очевидно близкими сыну по духу. «Мы никогда не говорили «нет», – призналась Лея Адлер. – Мы выполняли все, что Стивен хотел. Он вертел нами как хотел. Он был главный». На что Стивен добавил: «Моя мама, хоть и произвела нас на свет, но по сути была нам как старшая сестра. Она, словно Питер Пен, отказалась расти».

В этом же интервью вскрылось кое-что неожиданное. Вопреки убеждению в том, что его отец безвольный и слабый человек (которое Спилберг воплощает в характерных слабых мужских образах в своих фильмах), оказалось, что Арнольд был виновником развода, когда выяснил, что Лея, возведенная сыном на пьедестал обожания, влюбилась в друга Арнольда. А Арнольд признался в том же интервью, что допускал и даже поощрял это заблуждение сына. «Зачем?» – спросил Шталь.

«Я не знаю, – ответил Арнольд. – Думаю, я просто защищал ее, потому что был в нее влюблен».

«Даже когда она тебя бросила?» – напирает Шталь.

«Да – признает Арнольд с улыбкой. И добавляет: – И до сих пор люблю».

Неужели Стивен не догадывался? Неужели в душе мальчика не было даже смутного сомнения о предательстве матери? Если и так, то он не мог позволить этой мысли завладеть им. Лея была ангелом-хранителем, сердцем и душой семьи. Поэтому Арнольду досталась роль плохого парня, на фоне которого мальчик мог превозносить свою почти святую мать.

15 лет Стивен пестовал этот миф о подлости и добродетели, так или иначе всплывавший во всех его фильмах, развивая динамику отношений между мужчиной и женщиной и способствуя тому доэдиповому мышлению, которое стало одновременно и вдохновением, и ограничением. После откровения мужские образы в фильмах стали мягче, но чувство вины и почтения и сексуальные табу, которые сопровождали их, продолжали оживлять сюжеты. И зачем кому-то понадобилось «прорабатывать» все эти тревоги, которые приносят такую прибыль?

Стивен родился в Цинциннати, где выросли его родители Лея Познер и Арнольд Спилберг, в одном из величайших городов Среднего Запада XIX века. Он был центром промышленности и культуры, притягивавшем как магнит иммигрантов: сначала англичан и голландцев в начале века, а затем русских и евреев из Восточной Европы (с 1881 по 1914 год). Вскоре он стал домом для одной из крупнейших еврейских общин к западу от Аллеган.

Семья Леи, Познеры, приехала из Одессы, города прогрессивных идей и культурного брожения, в то время как Арнольд был родом из небольшого старинного городка Каменец-Подольский, что в Хмельницкой области нынешней Украины. Его предки были землепашцами по линии отца и пивоварами по линии матери. Отличались эти два мирка не только географически: погромы в Каменец-Подольском хоть и случались, но все же евреев там обижали редко и существовали с ними вполне мирно. Когда еврейские семьи наконец начали эмигрировать, ими двигало множество причин, как экономических, так и физических: для евреев существовали ограничения на работу, мужчин заставляли служить в царской армии, известной своим жестоким обращением с иудеями.

При этом Одесса при всех своих претензиях на космополитизм гораздо более раздиралась антисемитизмом. Рожденный там в 1884 году Филип Познер стал свидетелем одного из самых страшных погромов в истории России и бежал в Америку – печально известном восстанием команды броненосца «Потемкин», о котором гениальный режиссер Сергей Эйзенштейн снимет легендарный немой фильм.

Прибыв в Цинциннати, он, как и многие евреи (как и отец Арнольда), стал коммивояжером, путешествующим с тележкой товара и редко бывающим дома. Маленький Стивен часами просиживал на чердаке, играя с непроданным товаром своего деда Филипа – бесчисленным хламом, который казался мальчику настоящим сокровищем и который превращался в игрушки. Отец Арнольда, умерший незадолго до рождения внука, стал комиссионером, завел свою лавку и сколотил небольшой капитал, который, впрочем, потерял в Великую депрессию.

Но настоящими двигателями в обеих семьях были женщины. Как это часто случалось, приезжая в Америку, мужчины, не имея возможности получить хорошо оплачиваемую работу, теряли социальный статус, а женщины брали на себя ответственность. Причем у многих это случалось задолго до эмиграции: еще в России бабушка Арнольда работала на пивоварне наравне с сыновьями, а отец изучал Тору. И каждая из бабушек Стивена – Ребекка Спилберг и Дженни Познер – были словно электрогенераторы. В Цинциннати они не только тянули на себе дом, но и вели активную общественную и политическую жизнь. Ребекка (бабушка Бекки) была очень умна, читала запоем, была активной участницей всевозможных еврейских организаций, интересовалась политикой и воспитала при этом трех талантливых детей.

Мать Леи Дженни – единственная среди бабушек и дедушек Стивена, родившаяся в Цинциннати, – была словно искра, жадная до знаний, активной политической деятельности и явно равнодушная к домашнему хозяйству – качество это унаследовала и ее дочь Лея.

Арнольд вырос в Эвондейле, почтенном еврейском квартале, делившемся на северную часть (немецкие евреи) и