тогда считался главным в Лондоне. С появлением трансатлантических рейсов поросшую травой взлетно-посадочную полосу залили бетоном, сделали длиннее и надежнее. Поскольку аэропорт Кройдона не подлежал расширению из-за высокой плотности окружающих зданий, рейсы из него перевели в Хитроу.

Со времен полета Жанетт Маршан зоны обслуживания в аэропорту претерпели значительные изменения. Временных сооружений ВВС, использовавшихся в 1949 году, почти не осталось. Активно строились новые терминалы, многоуровневые парковки и административные здания.

Гуляя по аэропорту, Джастин заметил на краю одной из парковок несколько старых времянок и сумел к ним подобраться, ради чего пришлось несколько раз переходить запутанные автомобильные дороги. Заброшенные сооружения окружал сетчатый забор.

В послевоенной Великобритании времянки были привычным зрелищем. В 1949 году в Хитроу здесь проверяли паспорта, билеты и багаж. Джастин попытался вообразить, что чувствовала Жанетт Маршан, идя по бетонному полю в холодную неотапливаемую палатку для приема прибывающих пассажиров. Ее не встречали теплыми улыбками нарядные и приветливые сотрудники нынешнего образца, разве что служащие или полицейские. И повсюду следы разрухи и бедности – электрические лампочки без абажуров, старая мебель…

В тот день Джастин лишь издалека посмотрел на старые сооружения и направился к ближайшему из двух больших современных терминалов, страдая от шума и мельтешения автомобилей. Приблизившись к двери под вывеской «Вылет», он внезапно испытал странное чувство: не страх, не ужас – скорее, тревогу, неприязнь, неуловимое воспоминание, словно он был здесь, когда произошло что-то неприятное.

Между тем в Лондонском аэропорту, да и вообще в крупном международном аэропорту Джастин находился впервые. Он замер. Сзади напирали люди, спешившие попасть внутрь. Мужчина с двумя тяжелыми чемоданами обошел его, нечаянно ударив по ноге, и Джастин инстинктивно отступил в сторону, а потом двинулся следом, отогнав чувство смутного ужаса.

В терминале было просторно, из окон под высокими потолками лился дневной свет, всюду сновали люди, фоном звучала музыка, и хотя она часто прерывалась объявлениями о посадке или напоминаниями приготовить паспорта и билеты, это не вызывало напряжения и тревоги – напротив, голос диктора звучал умиротворяюще. Аэропорт ощущался как место перехода, где всё временно и все куда-то направляются, сливаясь в непостоянное множество, лишенное коллективного разума. Люди путешествовали в одиночку, парами или компаниями, с разными мотивами и намерениями, ни одно из которых не предполагало единения с толпой и пребывания в аэропорту дольше необходимого.

Механическое табло пощелкивало, анонсируя текущие направления: Рим, Лиссабон, Аликанте, Западный Берлин, Ницца. Первый рейс в списке то и дело исчезал, а внизу появлялся новый – еще один знак непостоянства и ненадежности. К стойкам регистрации вдоль стены тянулись длинные очереди пассажиров. Одни, продвигаясь вперед, подталкивали свои чемоданы ногой, другие всякий раз наклонялись. Каждый в конце концов уходил на посадку, а им на смену прибывали новые, словно по велению механического табло.

Джастин бродил по терминалу, осматриваясь. Музыка звучала довольно громко, людям приходилось ее перекрикивать, и от этого в зале стоял шум. Некоторые ждали молча, другие раздраженно препирались между собой. Одинокие мужчины нетерпеливо притопывали ногами, явно считая ожидание неприемлемым для себя, мужья и жены держались порознь, дети вели себя беспокойно и выглядели обиженными. При этом многие пассажиры были одеты легко и даже фривольно в предвкушении средиземноморского тепла.

Парадоксальным образом терминал являл собой территорию навязанного спокойствия и пустых перспектив. Легкая музыка создавала расслабленную атмосферу обыденности, яркие табло с рекламой дорогих напитков, косметики и отелей навевали мечты о карьерных успехах и светском блеске, постоянно обновляющееся расписание рейсов сулило близость экзотических стран и шикарных курортов. Сотрудники, одетые в нарядную униформу, ободряюще улыбались при общении с пассажирами, стремясь внушить чувство безопасности, чего не делают в других заведениях – конторах, школах, на заводах и железнодорожных вокзалах. Тем не менее напряжение незримо витало в воздухе аэропорта, и намеренное создание эффекта повседневности его лишь усугубляло. Джастин ощущал это напряжение повсюду, хотя сам не был пассажиром.

Возможно, так проявлялся страх перед полетами, свойственный многим путешественникам. Летать безопасно – статистика наглядно свидетельствует, что у пассажира куда больше шансов погибнуть по пути в аэропорт, чем на протяжении сотни тысяч километров полета, – и все же многие боятся авиакатастроф. Собственный опыт полета Джастин не мог назвать благоприятным и теперь гадал, всех ли здесь терзают те же опасения.

В суровые послевоенные времена, когда поздним вечером Жанетт Маршан прилетела из США в Великобританию, аэропорт несомненно, выглядел иначе. В 1949 году многие здания в Лондоне еще не восстановили после «Блица»[6]. Целые районы были огорожены строительными заборами – завалы расчистили, но ничего не строили. Дороги, электросети, трубы водо- и газоснабжения подлатали, однако лишь в 1950-х у государства появились средства на систематическое восстановление городов и пострадавшей инфраструктуры. А поскольку в аэропорту имелись вполне функциональные сооружения, его реконструкция не входила в число первоочередных задач.

Межконтинентальных рейсов в те времена было мало – только постоянный маршрут между Великобританией и Северной Америкой, доставка грузов в ЮАР и Австралазию да несколько направлений в послевоенной Европе. В Западный Берлин регулярно летали военные самолеты с поставками топлива и продуктов питания.

Эра недорогих авиаперелетов настала в Великобритании лишь в конце 1950-х годов, когда появились доступные чартерные рейсы в курортные города Испании, Франции и Греции. Количество таких рейсов с каждым годом росло, и теперь в здании терминала постоянно толпились легко одетые пассажиры, едущие отдыхать.

В Рингвее, главном аэропорту Манчестера, знакомом Джастину с детства, раньше тоже стояли временные сооружения Королевских ВВС, оставшиеся после войны. В детстве Джастин иногда ездил на велосипеде в Рингвей и бродил по аэропорту, открытому для посетителей. Тогда им еще управляли Королевские ВВС, но количество гражданских рейсов неуклонно возрастало.

Рингвей манил Джастина по причинам, которые тот даже не пытался понять. От дома до аэропорта было меньше двух километров, и над крышей постоянно пролетали заходящие на посадку самолеты. На опасность и шум никто не жаловался – возможно, оттого, что взрослых закалили страшные годы воздушных рейдов и боевых патрулей. Джастина самолеты очаровывали, и он всегда смотрел вверх, когда очередной авиалайнер заходил на посадку. Мальчишки его возраста с блокнотами и биноклями часто толклись в аэропорту, наблюдая за самолетами, и Джастин тоже попробовал заняться споттингом[7], однако ему быстро надоело. Аэропорты имели для него неуловимое очарование, невыразимое в словах и даже мыслях.

Сотрудники аэропорта и таможни наверняка сразу обратили бы внимание на Жанетт Маршан. Она была знаменитостью и умела выглядеть безупречно. Ее внешность, поразительная даже и после долгого перелета, произвела бы неизгладимое впечатление. Актрису, несомненно, заметили бы, узнали и вспомнили даже через несколько дней, когда началось расследование ее исчезновения. Тем не менее после того, как она вошла во временный