шока, поражённый самим фактом произошедшего между нами полового акта, о котором, я даже и мечтать не мог в своих самых смелых фантазиях, а ещё больше, удивлённый САМИМ процессом воплощения моей мечты в жизнь, осторожно спросил:

– Жанна, здесь же нет ни интернета, ни видео, ни журналов порнографических. Где же ты научилась таким-то искусным ласкам?

Приведя себя окончательно в порядок, и немного отвернув голову в сторону, Жанна поведала мне о своём секрете:

– Как это делается, я узнала, подсматривая за дачниками, когда они занимались этим в бане. А тренировалась на коровьих сосках. Во время дойки, сжимая их в своих руках, я представляла, что это извергающееся мужицкое «добро» и так возбуждалась от этого, что не выдерживала и иногда «подсасывала» стоя на четвереньках, представляя себя на месте тех бесстыдных дачниц. Ну, и морковкой поигрывала в своём ротике частенько. Так и научилась. А то, что я вам тут недавно про «коня сверху» наговорила, то это всего лишь мои девичьи фантазии. На самом деле я ещё девственница и никогда не была с мужчиной. И если бы у нас с бабулей был конь вместо коровы, то думаю, я бы со своим темпераментом, давно уже родила какого-нибудь «кентаврёнка», – честно призналась Жанна, печально улыбнувшись.

– Хорошо, что у вас нет коня. Потому, что я сам хочу тереться между твоих ног и катать тебя не в своих снах и твоих фантазиях, а наяву, – категорично заявил я, почувствовав в себе вновь возникшее возбуждение от её откровенных признаний и, схватив Жанну на руки, утащил её на сеновал.

Её трясло мелкой дрожью, когда я распластав её на сене и медленно расстегнув тугую пуговицу с молнией на джинсах, начал стягивать их с неё. Нежно поцеловав набухшие и затвердевшие соски Жанны, я плавно перешёл на шею и мочку уха. Еле слышный, но протяжный выдох Жанны приоткрыл её пухлые губы, сигнализируя мне о том, что она возбуждена и готова принять меня в своём чреве. Подмяв её под себя, я раздвинул её ноги и потихонечку, бережно начал вводить в неё свой член. Её дыхание участилось, грудь стала вздыматься вверх, а трепещущее тело начало извиваться в моих крепких объятиях так, как будто я насаживал на шампур живого поросёнка.

Перед тем, как торжественно «сломать» ту девственную «перегородку» отделяющую Жанну от взрослой жизни, я захотел взглянуть в её глаза. Чтоб наблюдать за тем, как в течение этого мгновения зрачок подростка станет взрослым и как в одну секунду наивный девичий взгляд превратится в женский. Я нежно попросив её открыть глаза, с силой проник, в её невинные глубины.

Пронзительный стон Жанны оповестил деревню о её превращении в женщину, вызвав информационную ревность у петуха, который тут же «продублировал» сообщение о наступлении утра, перекукарекав его повторно.

После того, как мы с Жанной стали близки, дни стали пролетать незаметно быстро. И я даже не заметил, как прожил в этом раю около двух месяцев. С утра до позднего вечера, я по бабкиному велению, строил баню, а по ночам на сеновале играл с Жанной в Шахерезаду. Я был её «Шахом», а она моим «задом», который я нежно поглаживал, пересказывая ей самые известные, романтические произведения о любви. Лёжа на сене в обнимку, мы смотрели на звёзды ночного неба и под стрекотание кузнечиков, имитируя сказочные интонации, я проникновенным дикторским голосом рассказывал по одной любовной истории – в ночь. После чего, мы перевоплощались в героев только что пересказанного мной романа и предавались любовным утехам. То я в образе ревнивого Отелло понарошку душил её, а потом страстно овладевал её «мёртвым» телом… То умирая, отравившись как Ромео, я умолял «Джульетту» отсосать весь яд… Пусть это было немного пошло, но зато невероятно интересно. И в отличие от трагических финалов этих историй, наши истории, всегда заканчивались хорошо, и, как правило – бурно.

Став её первым мужчиной, я стал для неё и первым учителем, просвещающим её не только в литературе, но и в сексе. Я был так счастлив и был на таком подъёме, что готов был свернуть горы, а не то, что поставить баню. И уже через полтора месяца дверь новенькой бани громко распахнулась и из неё вместе с теплом и лёгким паром вышла румяная бабка, восторженно воскликнув:

– Хорошо-то как, ИТИТЬ ТВОЮ МАТЬ!

– Ать-Ать-Ать, – повторила тайга и стая взлетевших от испуга птиц унеслась вдаль.

Жанна всё больше и больше своими сверкающими и кокетливыми взглядами разжигала во мне ту искру, высеченную тогда в сарае, а я больше всего боялся того момента, когда нашей сказке настанет конец. И он, не заставил себя долго ждать…

Был самый обычный, летний день, когда тишину нашего райского уголка нарушил непривычный рокот подъехавшего к нашему дому автомобиля.

– Вот это да! Глазам своим не верю! Глядите-ка, какого принца к нам на синем «коне» занесло! – обрадовалась бабка, уставившись в окно. – Что это в последнее время кобели к нам со всей округи сбегаться стали? «Сучка», что ли, созревшие афродизиаки распыляет? Жанка, поди, узнай, чего это «красный молодец» на синем «коне» в нашей глуши потерял? Может СЧАСТЬЕ своё? – громко выкрикнула бабка и, повернувшись ко мне, тихонько добавила:

– Ему-то видать в отличие от тебя в городе «климатит». Вон, какую морду себе наел, да на какую машину наворовал. Фартовый. Такой и внучку бы в люди вывел.

– Да что вы такое бабушка говорите! Он вашу внучку, как машину, через пару лет на новую обменяет. А вам поюзанную рухлядь вернёт. И превратится ваш «монастырь» в «ржавеющий гараж» подержанных женщин с «пробегом».

– Ишь ты, как турист то наш заговорил! Не уж-то и ты на невинную лань свой глаз охотничий положил? Вот я дура слепая поверила, что ты молочка коровьего попить захотел, а ты испить «молодого вина» нацелился?

– Да не нацелился, а испил уж давно. Каждую ночь мы любовную жажду друг друга утоляем, – не выдержав бабкиных «подколов», проболтался я.

– Я же тебя, извращенец ты этакий, просила каждое утро куриные яйца ко мне подтаскивать, а не каждую ночь к моей внучке СВОИ подкатывать!

– «Захмелел» я, бабушка, от «вина» вашего молодого. Да так, что жизни теперь своей без Жанны не представляю. Уж больно она глубоко в сердце моё запала, да так, что и достать её оттуда не в силах никому. Умоляю, отдайте за меня свою внучку, а я для её счастья, и вашего благополучия, всё сделаю! – упав перед бабкой на колени, взмолился я.

– Проваливай ухарь вон из моего