— Олег.

Это её голос. Сон… Не хочу просыпаться. Хочу слышать, как она произносит моё имя.

— Олег, тебе пора…

Не сон.

НЕ сон!

Адреналин снова вставляет. Я распахиваю глаза, поднимаясь рывком.

Она сидит там же.

Смотрю на часы. Пять вечера.

Пять!

— Тебе пора.

— Конечно…

Провожает. Открывает дверь.

— Женечка… — разворачиваюсь. — Не бойся. Никакой жести не будет.

Мне нужно задать ей сотню вопросов, чтобы обходить ее больные места и нигде не накосячить. Но она сейчас не ответит.

Мне хочется сказать ей сотню слов, о том, что я чувствую. Но их она тоже не воспримет.

Мои глаза медленно скользят по её телу. Я не хочу ничего скрывать и смотрю откровенно. Она изменилась… И, одновременно, осталась той же.

Ямочки у ключиц… Тонкая ткань едва скрывает выделяющиеся соски. Её грудь на пару размеров больше. Это непривычно… Мне хочется прикоснуться… почувствовать тяжесть её новых форм… Между свободной майкой и короткими шортами полоска тела… Тонкая талия… Чуть шире бедра… Ровная, упругая кожа её длинных ног… На щиколотке — жемчужный браслетик… Босые пальчики…

— Не выходи босая на балкон, пожалуйста. И не открывай такая никому дверь.

— Оставь мне сигареты.

Отдаю вместе с зажигалкой.

— Я напишу…

Вздрагивает от звука запустившегося лифта.

Ухожу на лестницу.

Битвы не будет.

Прихожу в себя только на улице.

Что это было?

Неожиданно…

Почти ничего не могу вспомнить последовательно, кроме обрывков, которые крутятся на репиде, мешая мне воспринимать реальность. Её руки подают мне кружку… заплаканные, но уже спокойные внимательные глаза… бьющаяся венка… сигарета в пальцах… браслет на щиколотке… двигающиеся под белой тканью при каждом ее вдохе соски… родинка на шее… как она поправляет волосы… слетевшую с плеча бретельку маечки… её скользящий взгляд по моему лицу…

«Заматерел».

Да. Меня обожгли в твоих печах и закалили в твоих водах. Больше не согнешь…

Её безымянный палец сегодня пуст. На видео кольцо было. Лаконичный золотой ободок.

Я его точно помню. Это тревожит меня. Почему сняла? Что это значит? С ней нельзя быть уверенным наверняка ни в чем. Кольцо — это всего лишь кольцо. Она никогда не придавала значения побрякушкам. Возможно, просто не носит дома.

Между нами не случилось ни одного прикосновения. Я не самоубийца…

Это всё потом. Пусть остынет, примет, захочет этого сама. Сегодня мне и её присутствия хватило, чтобы мир вдруг стал ОБЫЧНЫМ. Вызывающим желание жить в нем. Просто так, тихо, спокойно жить, без боли, удушающей тоски и истерики. Кайфовать утром от того, что оно настало и с удовольствием ложиться спать. Делать какие-то бессмысленные ежедневные дела.

На её диване отлично спится. На диване, где играет их дочь, где её, вне всяких сомнений, трахает муж, где она трахает мужа. Детка любит покататься сверху… А мне плевать. Мне, правда, было там хорошо и спокойно, под её внимательным взглядом.

Не разорвала меня. Пощадила, добрая девочка… Как обычно. Ничего не изменилось. Не бьет по своим в ответ. Я — свой. Спасибо за демонстрацию.

По своим не бьет. Но убивать — иногда убивает. Из своей странной жестокой логики, что лучше быстро убить, чем долго ранить. Добрая, добрая девочка…

Не надо мне больше твоего уничтожающего сострадания! Лучше рань, но будь рядом.

Да и по себе бить гораздо эффективнее. Открываться, пропускать…

Мне сложно это. Но я буду учиться.

Оглядываюсь.

У подъезда их синий универсал.

Черт, это косяк!

Мы, практически, столкнулись с ним в дверях. А я обещал ей…

С Жени станется и познакомить нас. Она всегда делала так. Никогда не врала, не отмазывалась, ничего не скрывала. Ставила перед фактом, и делайте с этим, что хотите. Но ничего делать не смейте! На всю голову отмороженная…

Нет, мне лично это, конечно, импонировало. Я умел играть в эту игру.

Сейчас мне нахрен не надо, чтобы она форсировала ситуацию. Вот она-то точно накрутит такой жести, что мало не покажется никому. А крайний, конечно, останусь я. Это ничего. Я готов им побыть. С радостью! Но, если можно обойтись малой кровью, то нужно обойтись. Цепляя её семью, я буду бить по ней. А по ней, значит, по себе. Мне неизбежно придется это делать. Нужно подождать… найти подходящий момент и ситуацию… и… а пока мы будем просто общаться.

Её подъезд граничит с лесом, но окна выходят на другую сторону, на школу. Через школьный стадион — мой дом.

Между нами метров четыреста. Удачное расположение. Моя квартира на восьмом, и из моих окон видны ее. Нет, ничего в них разглядеть нельзя. Только свет. Он горит. Теплым желтым цветом.

Они, наверняка, ужинают. И он сидит на моем месте. Стоп… Это я сидел на его месте.

Но он, в принципе, занял моё!

Мне хочется позвонить ему или вломиться туда и выяснить всё.

Это сложнее, чем мне казалось — бездействовать.

Еще очень далеко до той точки, когда я позову, и она пойдет за мной. Всё оставит. Нет, не все. Возьмет дочь и… А вот это мне представить сложнее всего. Что она заберет дочь и уведет от такого «хорошего папы» ко мне, такому, б**ть, какой есть! Возможно, этого и не случится никогда.

Я смогу так!?

Если она будет жить и с ним, и со мной?

А она будет со мной!

Какое-то время смогу.

Наверное…

Какое-то, очень недолгое время.

Какое, сука!? Неделю!?!

Мне хреново до тошноты от этих мыслей.

Она может оставить Асю отцу?

Это был бы идеальный…

Стоп. Мне даже думать так нельзя. Иначе, я когда-нибудь произнесу это. И тогда все будет очень категорично. Она быстренько «пощадит» меня своим способом.

Нет, все будет не так. Ася — это часть Жени. Не разделять! Она уйдет. Вся, какая есть. А она — мама. Точка. Я научусь жить с её ребенком. На крайний случай, мы снимем соседние квартиры на лестничной клетке. Мы будем и вместе, и отдельно. Это плохое решение. Это значит, она будет жить одна. Что я тогда предлагаю ей вместо того, что она имеет? Недосемью? Нет. Это уже я ей всовывал. Выплюнула вместе со мной. Предварительно пережевав! Вместе будем жить.

Смотрю на их окна…