«Лично, твою мать! — мысленно поморщился Кирсанов. — Александра — крепкий орешек, попробуй ее убеди! Это не то что старшая сестра. Тихоня и девственница. Красивая и очень робкая. Слова лишнего сказать боялась».

— Вот из таких и получаются жены командиров, — предрек тогда Костя Бердянкин.

Кирсанов вспомнил, как пригласил Дашку в ресторан, а там столкнулся с Костяном и Леной, его женой. Романтическое свидание сразу перешло во встречу однополчан. А Ленка с тихоней-библиотекаршей быстро нашли общий язык и шептались весь вечер. Видимо, и телефонами обменялись. Иначе как бы его эта Даша выискала. Елена Прекрасная настучала по голове генералу Бердянкину, будто обычному рядовому. Тот вечером явился в кабинет с бутылкой коньяка и сразу же оповестил, без всяких заходов из-за печки:

— Даша беременна…

— Какая Даша? — не понял Кирсанов, собираясь ближе к ночи заехать к знакомой маникюрше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Твою мать, Бек, — рыкнул Бердянкин. — Ты совсем ополоумел? Девочка, что была с тобой в ресторане. Забыл?

— У меня этих девочек… — начал Кирсанов, доставая рюмки.

— Хорошо, что не мальчиков, — скривился Бердянкин. Разговор сразу перешел на предстоящие учения, потом на госприемку. Больше о Даше не вспоминали. Костя справедливо полагал, что еще из-за бабы не ссорился с другом, а сам Кирсанов выбросил новость из головы и благополучно забыл.

Усилиями Лены Бердянкиной, трудившейся в штабе подразделения в первом отделе, эта самая Даша попала к нему в приемную. Вот только он сам, под предлогом, что работает с документами и велел не беспокоить, выпил жаропонижающее и валялся на диване, маясь от высокой температуры и кашля. Естественно, Лена довела подружку до приемной и ушла по своим делам, а Даша-в голове-каша даже объяснить не пожелала, с какой целью пожаловала, и не назвала своего имени. Он помнил, как адъютант написал сообщение, что явилась какая-то женщина.

«Пусть идет лесом», — подслеповато щурясь, напечатал одним пальцем Кирсанов и задрых. А тихоня-библиотекарша посидела под кабинетом примерно час и негодуя ушла. Кто же знал, что он на год уедет в горячую точку. Спецоперация, твою мать! А она через пару месяцев после рождения сына попадет под машину. О гибели матери его единственного ребенка Кирсанову сообщила та же Лена Бердянкина. Она даже умудрилась съездить на похороны и пнуть местных следаков, чтобы тщательнее искали скрывшегося водителя. Но тот как в воду канул.

— На тебя похож мальчишка, — прошипела Ленка. — Такой чудесный.

— А ты откуда знаешь? — опешил Кирсанов, но послать в голубую даль жену друга не решился.

— Я в санаторий тот ездила. Адрес в отделе кадров взяла. Домой сходила.

— Ребенок с родителями… Даши? — поинтересовался Кирсанов, вовремя вспомнив имя.

— Нет, — мотнула головой генеральша Бердянкина. — Они давно умерли. Опекунство оформила сестра. Резкая особа. Попросила больше не приходить. Но ребенку все лучше, чем в детском доме…

От этих слов передернуло. И Кирсанов лично отправился на разведку. Только не сразу, а примерно через год. Взял у Лены адрес, припарковал машину в том же квартале и во все глаза смотрел, как, взявшись за теткину руку, его сын ковыляет по дорожке, норовя наступить ногой в лужу. Без всяких экспертиз Кирсанов сразу понял, что маленький мужичок, ведомый фигуристой девицей в рваных джинсах и черной косухе, его собственный сын. Тот же взгляд, та же походка.

«Твою мать», — стукнул он кулаком по рулю и собрался даже подойти познакомиться, но девица, проходя мимо, недовольно скосила глаза на машину, а потом быстро зашла в первый попавшийся дом. Наверное, что-то заподозрила. Он остался ждать, не придав значения, а через полчаса в окно мерса постучал лейтенант полиции и попросил предъявить документы. Смешно, блин!

Отвлекшись от воспоминаний, Кирсанов глянул на часы. Минут десять прошло, как своевольная Александра закрылась в сортире. Он вопросительно посмотрел на адъютанта, тот передернул плечами, давая понять, что все это время наблюдал за дверью.

«Уснула она там, что ли? — раздраженно подумал он, а вспомнив, что девица провела полдня в ресторане, насторожился. — Может, ей плохо? — и тут же рассердился. — Только приводить ее в чувство мне и не хватало. Алкогольное отравление! Как романтично!»

Он уже собрался командировать Алиночку: сначала осведомиться, все ли в порядке, а потом и вскрыть дверь. Но Александра сама появилась в салоне и остановилась рядом, держась наманикюренными пальчиками за дверной проем.

— Мне лучше вернуться на свое место, — холодно заявила она. — Полагаю, что разговор закончен.

— А Славка заснул, — тут же нашелся Дима. — Я только ходил к нему…

Кирсанову на миг показалось, что Александра кинется проверять, а поймав на лжи, устроит скандал. Но она лишь глянула обалдело на Диму, потом на самого Кирсанова, поднявшегося со своего места, и снова уселась рядом с ним, недобро поджав губы.

— Что-то ты не радостная к нам вернулась, — пробормотал Кирсанов, пытаясь направить разговор в прежнее русло.

— А вы ожидали, что, сунув мне под нос папку с компроматом и ненавязчиво угрожая, развеселите меня? — тихо пробормотала Саня. — Смешно, обхохочешься, — фыркнула она, будто ежик.

Кирсанов улыбнулся, совершенно не понимая, какие чувства испытывает к этой языкатой девице.

«Благодарность, естественно, — пробурчал он про себя. — Могла бы Лешу в детский дом сдать, и никто бы не осудил. А поди ты, бросила работу в банке, освоила этот дурацкий инстаграм. Ни от кого не зависит, да еще и сын под постоянным присмотром. Молодец, Саня!»

Но Кирсанов покривил бы душой, если бы не признался самому себе, что девчонка притягивает его со страшной силой и раздражает одновременно.

«Куколка», — хмыкнул он мысленно, рассматривая, как Александра деловито прячет папку в свою необъятную сумку.

— Что закажете на обед? — поинтересовался он у Сани, выбрав самую нейтральную тему.

— Ммм, — подумала она вслух. — Трюфеля с шампанским и свежие устрицы, — светски провозгласила она.

— Они найдут, — кивнул генерал на стюардесс. — Передать заказ?

— Нет, — мотнула она головой. — Мне что-нибудь попить. Я сыта.

— А я голоден, — рыкнул Кирсанов, понимая, что кроме желания пожрать испытывает голодуху совершенно иного свойства. — Давайте поговорим после обеда, — галантно предложил он.