Со взглядом, который все сильнее казался устремленным в пустоту, Салазар прислонился к стене террасы форта Санту-Антониу-да-Барра и обозревал необъятные просторы океана. Затем он, опустившись на очень крепкий и надежный стул, принялся смотреть в бинокль на проплывающие мимо лодки и наблюдать за людьми, загорающими на скалах. Он, должно быть, знал, кто та женщина или тот мужчина: за кем-то из них, возможно, следили агенты политической полиции ПИДЕ, а кто-то уже был однажды арестован и затем освобожден. Эти люди зависели от него, он был залогом как счастья, так и свободы этих людей. И все же эти летние и естественные радости казались ему уступкой, которую он делал народу. Не слишком доверяя теперь другим креслам, он сидел только в кресле «Алабама» – с ножками из бука, большими подлокотниками и обитыми мягким материалом корпусом и спинкой. Несмотря на свою мнительность, в тот месяц Салазар согласился сфотографироваться. В обед он сидел за самым обычным столом: вышитая скатерть, посередине – ваза с цветами. На нем были белая одежда и темный галстук. Он принимал президента Республики Америку де Деуша Родригеша Томаша, чтобы обсудить перестановки в правительстве.

А 15 августа Салазар с распростертыми объятиями принимал писательницу и журналистку Кристин Гарнье и ее нового мужа, которые решили остановиться на несколько дней в эшторильском отеле. Счет был оплачен премьер-министром из собственного кармана. Еще в 1951 году Кристин Гарнье, побывав в Португалии, написала книгу «Отпуск с Салазаром» (Vacances avec Salazar) и познакомила европейцев с этим сдержанным и скромным человеком. Найдя общий язык с писательницей – как говорят, единственной женщиной, к которой он открыто проявлял платоническую любовь, – Салазар впервые заговорил с ней о смерти. Вечный диктатор чувствовал себя все ближе к Творцу, но и сожалел о том, что его собственное творение терпит крах. Он не мог удержать время, хотя его старый карманный хронометр Roskopf никогда не останавливался ни на мгновение, и он сам заботился о том, чтобы ежевечерне заводить его перед сном. Предметы, окружавшие его, оставались неизменными: тот же фотоаппарат Zeiss Ikon, та же кожаная сумка, всегда набитая бумагами и книгами, та же бритва, тот же лосьон после бритья Floid, та же прогулочная трость, та же ручка, те же точилки – штук 20, не меньше. Он хранил все эти вещи, потому что так он хранил время, которое они отражали, – несмотря на то, что тем летом он почувствовал внезапную потребность ускорить события.

Итак, 19 августа он объявил о создании нового правительства и встретился с новоназначенными министрами. Вскоре, 26 августа, он написал письмо главе самопровозглашенной Биафры, где заверил его в полной поддержке со стороны Португалии независимости этого сепаратистского государства. Однако политическая активность Салазара была обусловлена внутренним чувством, которого он никогда раньше не испытывал, – телесным беспокойством. Кризис случился уже 27 августа, когда голова разнылась так, что он принял аспирин и позвонил врачу. С тех пор головные боли участились.

В самом конце августа, 31-го числа, его крестница Мария да Консейсан де Мелу Рита, известная как Микаш, довольно близкий диктатору человек, также прибыла в форт Санту-Антониу-да-Барра, вернувшись вместе с мужем из отпуска в Алгарве. Она встревожилась, увидев состояние Салазара, а он постарался ее успокоить. На следующий день президент Томаш посетил Салазара и нашел в его хорошем расположении духа. Первое заседание нового кабинета министров состоялось 3 сентября в Лиссабоне. Салазар выглядел молчаливым и отстраненным. На следующее утро ему было трудно подписывать обычную корреспонденцию, почерк стал неуверенным. Ночью диктатора мучили сильные головные боли. Приехавший доктор Коэлью констатировал, что правая нога Салазара не гнется, а память ослабла. На следующий день в форт прибыл доктор Луиш Ферраш де Оливейра, офтальмолог, который осмотрел глазное дно диктатора. По его мнению, существовала вероятность того, что образовалась гематома, сдавливающая мозг. Тем временем клиническое состояние ухудшалось – начали появляться симптомы гемиплегии с правой стороны, отчего стало понятно, что гематома находится в левом полушарии мозга. В тот момент Коэлью и Ферраш решили обратиться к неврологу Миранде Родригишу и нейрохирургу Морадашу Феррейре, но затем остановили свой выбор на нейрохирурге Антониу де Вашконселуше Маркеше, с которым они и договорились о визите в Эшторил на следующий день, 6 сентября. После тщательного осмотра врач рекомендовал немедленную госпитализацию.

Самая длинная ночь режима

Наступил вечер, закат окрасил небо разноцветными полосами, и тьма постепенно накрыла курортные городки. Мало кто знал, что это был закат португальской империи. Сидя на заднем сиденье машины, рядом с Коэлью и Вашконселушем Маркешем, Салазар смотрел пустым взглядом, не веря в то, что с ним происходит: он считал себя вечным. Впереди сидели водитель Мануэл и начальник ПИДЕ Фернанду Эдуарду да Силва Паиш. По дороге оба врача пытались проверить когнитивные способности диктатора, но тот не мог ответить даже на простые вопросы – в каком университете он учился, в каком году его окончил. Водитель остановил «кадиллак» у дверей лиссабонской больницы Капушос, где врачи уже готовились делать электроэнцефалограмму, и Салазар выбрался из автомобиля сам, но прошел совсем немного: за ним должны были вывезти кресло-каталку. Ему требовалась помощь, и, усевшись, он тихо сказал, обращаясь больше к себе, чем к другим: «Это невероятно, просто невероятно».

Вскоре после этого Салазар с врачами направился в больницу в Сан-Жозе, чтобы сделать рентген. Ни одно, ни другое обследование не позволили поставить определенный диагноз. Было решено поместить Салазара в больницу Красного Креста в Бенфике, куда он прибыл в половине двенадцатого ночи и был размещен в палате 68 на шестом этаже, где освободили целое крыло.

Заместитель государственного секретаря президиума Совета министров Паулу Родригиш приказал цензурным службам вырезать любые новости, касающиеся здоровья премьер-министра. Министр Гомиш де Араужу, поговорив с президентом Республики, заранее привел в боевую готовность некоторые воинские части, а министр внутренних дел Гонсалвиш Феррейра Рапазоте подготовил немедленный план обеспечения безопасности.

В тот вечер, когда «кадиллак» председателя Совета министров покинул Эшторил, сотни гостей со всего мира съезжались в имение, расположенное в нескольких километрах от города, в Алкойтау: начиналась вечеринка «короля олова» Антенора Патиньо. Верхушка режима разделилась – на тех, кто танцевал с миллионерами и аристократами, и тех, кто в тревоге спешил в больницу Красного Креста.

Несомненно, это была самая длинная ночь португальского режима – столь же длинная, как ночь 25 апреля 1974 года, которая привела к Революции гвоздик. С прибытием Салазара в больницу Красного Креста отношениям между диктатором и властью, казалось бы, должен был прийти конец. И если португальская элита переживала эти события с тревогой, то страна спала глубоким сном, не подозревая, что спустя почти полвека наступил неожиданный переломный момент. Врачи тем временем спешили к постели самого «долговечного» диктатора на планете. Коэлью предложил, чтобы операцию на мозге проводил Морадаш Феррейра – известный оппозиционер, связанный с Португальской коммунистической партией, – но в тот момент доктор находился на Мадейре, и его кандидатура отпала.

Диктатора подвергли всевозможным обследованиям. Врачи были настроены скептически – организм Салазара не справлялся. Вашконселуш Маркеш выслушал мнение выдающегося профессора Алмейды Лимы, также срочно вызванного в больницу Красного Креста, и, по согласованию с собравшимися коллегами, принял решение об операции. Представители власти, собравшиеся в соседней комнате, дали свое согласие. Кардинал Мануэл Гонсалвиш Сережейра, наставник Салазара на пути к власти, совершил соборование.

Мария Кристина да Камара сделала анестезию. Салазара отправили в операционную, где, помимо Вашконселуша Маркеша, ждали одетые в операционные халаты Алвару де Атаиде, Лукаш душ Сантуш, Жоржи Манасаш и Фернанду Силва Сантуш. Также присутствовали Эдуарду Коэлью, Алмейда Лима, Биссайя Баррету, Лопеш да Кошта, Жуан де Каштру, Ана Мария Монтейру, Жуан Беттанкур и другие. Некоторые из них были известными членами масонских лож: Биссайя Баррету, Алвару де Атаиде, медицинский эксперт Фернанду Тейшейру, нефролог Жасинту Симоэш.

По странному стечению обстоятельств Салазар оказался под ножом хирурга Алвару де Атаиде, известного оппозиционера.